Бал потерянного времени

Руэ Анна

Да, нельзя было терять Даана из виду. Мы должны найти его в ближайшие секунды!

С этими мыслями я гребла всё быстрее и быстрее. Элоди снова приноравливалась к моему темпу, и я слышала, как она сопит от напряжения. И наконец что-то появилось! Какое-то новое чувство.

Это был стыд.

– Стоп! Стоп! – крикнул Матс.

Мы с Элоди сразу же остановились.

Я открыла глаза – и увидела перед нами Даана.

– Вперёд! – Матс поставил меня на ноги, схватил мою руку и первым вошёл в «окно времени». Я быстро вцепилась в руку Элоди и крепко

сжала её. Поток времени подхватил нас и стал толкать дальше. Я бежала за Матсом, Элоди за мной. Наконец мы вышли из «окна времени» и оказались в новом веке старинной Венеции.

* * *

Матс видел, где находится Даан. Мы шли за ним по одной из бесчисленных улочек. В воздухе пахло весной, в лицо веял тёплый бриз. Поиски Даана во времени утомили меня и лишили сил, но постепенно я приходила в себя. Матс остановился перед массивной деревянной дверью и хотел выпустить мою руку из своей. Но я вцепилась в неё, и он с удивлением и растерянностью взглянул на меня:

– Я пойду впереди, а вы держитесь на небольшом расстоянии. – Он проговорил это без тени сомнения и вытащил свою руку. – Это здание я видел в вашем «окне».

Следом за Матсом мы зашли в неосвещённое здание. Нас объяла темнота. Но впереди я слышала шаги Матса, и мы с Элоди шли за ним, держась за руки. Впереди показалась щёлочка света, и постепенно мои глаза привыкли к мраку. Мы стояли в узком коридоре.

Пахло землёй; впрочем, это не был отвратительный затхлый запах «вечных». Пахло растениями, жизнью.

Под ногами тихо скрипнули деревянные доски пола, и мы на секунду остановились, прислушиваясь к звукам в доме. Я посмотрела на стены – и остолбенела. На них были такие же обои в цветочек, как и на нашей вилле «Эви»!

Мы услышали голос; он доносился из комнаты в конце коридора, дверь в которую была слегка прикрыта, и за ней горел свет. Мы замерли, как статуи. Мои мышцы ныли от напряжения.

Я знала этот голос. Мы все знали его. В нём звучали ненависть и злорадство. Это был голос Эдгара. Боль, которую я испытывала, когда искала Даана, вспыхнула с новой силой, но уже как воспоминание, которое сообщило нам, что мы приближаемся к старому ароматекарю. Я повернулась к Элоди и при слабом свете увидела, что она тоже пробудилась от своего сумеречного состояния.

– Что там происходит? – прошептала она. – И что за чувство исходит от Даана?

Я беспомощно пожала плечами:

– Пока не могу определить точно. Там смешано столько всего, что ничего не понять.

Голос в комнате звучал негромко, но резко. Стоя за спиной у Матса, мы слышали обрывки слов Эдгара и пытались уловить что-то от Даана. Но он молчал, и во мне нарастал страх. Что происходит в той комнате?

Я придвинулась к Матсу, и он осторожно сделал несколько шагов, стараясь, чтобы половицы скрипели как можно тише. Наконец мы остановились возле двери и заглянули в щёлку.

Комната, с её огромными окнами и множеством стеклянных витрин, походила на старинную мини-оранжерею. Или на большой зимний сад. Всюду от пола до потолка зеленели и цвели растения. Это напомнило мне и гостиную в плавучем доме Даана. Там тоже были окна до пола и в горшках

росли деревца, кустарники и цветы.

Наконец я увидела Эдгара, а потом и Даана. Они стояли в дальнем конце комнаты среди растений. На лице Эдгара играла злорадная усмешка, а Даан был погружён в себя: с искажённым от боли лицом он смотрел куда-то на пол.

Я проследила за его взглядом – и у меня застыла кровь в жилах. Чуть дальше, спиной к Эдгару и Даану, на коленях, согнувшись и всхлипывая от боли, стоял третий мужчина. Я просто не верила своим глазам.

Тот человек на коленях... Это тоже был Даан. Разница была только в возрасте. Этот Даан... был намного моложе.

Глава 25

Это действительно был Даан де Брёйн! Хотя в волосах у него было меньше седины, а вместо твидового пиджака – линялый рабочий комбинезон, чего я никогда не видела на Даане. Тем не менее это был тот самый ароматекарь, который в последние месяцы стал моим учителем. Даанов в комнате действительно было двое. Как такое возможно?!

Элоди от страха крепко сжала мне руку. Ничего подобного она тоже никогда не видела.

Младший Даан снова всхлипнул. Он не реагировал на слова Эдгара и, кажется, не замечал его. Даже не подозревал о его присутствии. Он плакал из-за чего-то ещё. Сгорбившись, он смотрел на цветок в своей руке. Я снова затаила дыхание. Мы с Матсом знали, что это за цветок: если уметь им пользоваться, он может творить невероятные вещи. Младший Даан держал на ладони чёрный цветок перемен!

Между рыданиями он что-то бормотал. Но мы стояли далеко и не слышали. Похоже, он не замечал ничего и никого вокруг себя, а всё его внимание было направлено на чёрный цветок. Дрожащими пальцами он достал из кармана флакон без этикетки. Грязноватая бесцветная жидкость оставляла на стеклянных стенках маслянистые полосы. Приоткрыв флакон и капнув из него одну каплю на чёрный цветок, младший Даан задрожал ещё сильнее, а потом тут же быстро закрыл флакон и убрал в карман, словно из него могла вырваться смерть собственной персоной.

Застыв, мы наблюдали за происходящим, не зная, что нам делать. Мы ждали, что пожилой Даан предпримет что-нибудь. Почему он не шевелится? Почему он просто стоит и смотрит? И что это за аромат, которым младший Даан капнул на чёрный цветок перемен? Я знала, что «Аромат желаний» в соединении с чёрным цветком может что-то кардинально изменить. Некоторое время назад я изготовила эту комбинацию для Матса – чтобы его отец снова вспомнил о них с Леоном, потому что под действием магического аромата он забыл своих сыновей.

Но тут было что-то другое. Если даже чёрный цветок начнёт меняться под действием той капли, которая упала на него, дело было никак не в исполнении какого-то желания – либо не только в этом.

Начиная с того места, куда упала капля, с лепестков стала исчезать чернота. Чёрный цветок перемен был таким же прекрасным, как и тот, что остался у меня в памяти. Но из капли вдруг поползли грязные полосы, на которых вздувались и лопались пузыри. Комнату наполнили пары, окрасив её в грязно-серый туман, из которого кое-где торчали листья растений.