Баллада о Лорелее

Морозевич Юрий В.

«Так тебе и надо! — злобно подумал я. — Чтобы другим неповадно было!»

Стая на гребнях барханов сначала застыла в полной неподвижности, явно пребывая в растерянности после гибели вожака, а затем мгновенно исчезла из виду.

«Какое-то время у меня теперь есть. Песчаные волки предпримут новую попытку не раньше, чем определятся с кандидатурой на роль нового предводителя. А если претендентов окажется несколько, то без драки никак не обойтись. Хорошо бы. Съедят меня в любом случае, но до этого трагического момента я должен узнать имя.»

С невероятным трудом перекатившись

на здоровый бок, вовсю загребая песок руками и помогая здоровой ногой, я упорно пополз вверх по склону в надежде если не догнать, то хотя бы увидеть своего убийцу. Едкий пот заливал глаза, я почти ничего не видел от боли, но твердая уверенность в том, что безумная затея не полностью безнадежна, несомненно придавала мне сил.

«Все равно доползу, — упрямо думал я, в очередной раз отталкиваясь натруженной ногой от сыпучего склона. — Мне бы только до гребня… взглянуть… Ты, наверное, решил, что поступил весьма предусмотрительно, бросив меня умирать здесь, в песках. Мол, не волки, так горгульи… не горгульи, так паутинники… и концы в воду. Не учел лишь одного… — невинные жертвы иногда восстают из мертвых, чтобы покарать своих убийц. Но ты не беспокойся, карать я не намерен… мне нужно только имя.»

И капризная фортуна, видимо, решила сжалиться надо мной, потому что в какой-то момент я вдруг понял, что достиг намеченной цели. Стряхнув с ресниц капли пота, я поднял голову и посмотрел поверх гребня прямо вперед, туда, где все еще виднелась цепочка полузанесенных ветром следов.

Довольно далеко в жарком мареве я вдруг разглядел крошечную фигурку в скафандре. Она упрямо пыталась взобраться на очередной осыпающийся под ногами склон, одной рукой вцепившись в запасные баллоны с воздухом. Мои баллоны.

В голове словно лопнула бомба. Несмотря на то что бывший напарник оказался ко мне спиной и к тому же на весьма приличном расстоянии, я сразу же понял, кто это.

— Наташа! — крикнул я что было мочи, и на сей раз крик получился.

Не было никакой надежды, что она услышит… хотя вполне вероятно, радио еще работает.

— Наташа! — безнадежно повторил я, упорно не желая признавать очевидную истину: именно она и есть мой таинственный убийца.

Фигурка на склоне внезапно запнулась на ровном месте, остановилась и медленно повернулась ко мне лицом. Несколько секунд мы всматривались друг в друга через разделявшее нас песчаное море, а затем силуэт напарницы вдруг подернулся рябью и медленно растворился в небытие. Далекий песчаный склон опустел, словно там никогда никого и не было. Осталась лишь цепочка следов как напоминание о том, что я еще не окончательно сошел с ума.

— Наташа… — тоскливо произнес я. — Как же так… кто угодно, но не ты…

Я повалился на спину, невидящим взглядом уставившись в ослепительно сиявшие небеса. Что ж, я узнал имя, и у меня больше нет дел в этом мире. Закрыв глаза, я думал о том, что вот теперь настало самое время для того, чтобы благополучно умереть.

Жара. Настоящее пекло.

По щекам текут соленые ручейки. То ли пот, то ли слезы… И не смахнуть, и не вытереть.

«Проклятое стекло… Впрочем, теперь его, наверное, можно убрать, раз уж я знаю имя… и мне абсолютно плевать на возможные

последствия.»

Я поднял руку с твердым намерением откинуть забрало шлема и покончить разом с затянувшимся кошмаром. Если удастся.

* * *

— Алексей! Очнись… ну же… дядя Леша! Да что же это такое?.. Ты меня слышишь?

«Нет, не слышу, — равнодушно подумал Алексей, не открывая глаз. — Потому что не хочу больше никого ни слышать, ни видеть. Отстаньте уже… хватит с меня.»

Однако встревоженный голос упорно не отставал, он накатывал волнами, упрямо бился в сознание, не давая соскользнуть в пучину небытия. Он казался смутно знакомым, однако вытаскивать из глубин памяти имя его обладателя отчего-то не было ни сил, ни желания.

«Жара… Лицо просто горит, словно его окунули в крутой кипяток… или обдали перегретым паром. Хотя, откуда на Горгоне пар? Сплошной прокаленный солнцем песок… и редкие каменистые плеши… Отыскать воду в бесплодных пустынях — занятие абсолютно бесперспективное и заранее обреченное на неудачу.

Сейчас… сейчас… Нужно всего лишь откинуть забрало, и сразу же станет легче. Я смогу хотя бы вытереть пот и подставить обожженное лицо под ласковые дуновения легчайшего ветерка. И неважно, что воздушные струи здесь, как и все на Горгоне, вполне могут оказаться горячими… Пусть, все равно лучше чем ничего. В любом случае, встречать свой последний час предпочитаю с открытым забралом… Где же этот чертов замок? Рука, кажется, зацепилась за что-то… но это мы сейчас поправим. Ну же…»

Он снова попытался дотянуться до проклятого механизма, и снова рука встретила непреодолимое препятствие.

— Алексей! — оглушительно рявкнул кто-то в самое ухо. — Прекрати немедленно! А ну убери руки от шлема!

«Опять тот же голос. Сильно напуганный… или раздраженный… или и то и другое вместе. Женский… Откуда здесь, на Горгоне, вдруг появилась женщина? Не может того быть. Последняя женщина, которую я видел, меня убила… Хотя… А вдруг это Наташа? Вернулась…»

— Наташа! — крикнул он, явным образом наплевав на логику и здравый смысл. — Наташа! Я знал…

— Дядя Леша! Очнись… Нет здесь никакой Наташи. Это я, Дороти.

«Дороти… Радамант… — вспомнил вдруг Алексей. — Катастрофа… Но как же жаль.»

Лицо Наташи внезапно исказилось, словно на голографическом экране, накрытом густой сеткой электромагнитных помех, а затем подернулось дымкой и растворилось в пылающем мареве. А вслед за ним сжались в комок и канули в небытие сияющие небеса Горгоны.

В голове словно разорвалась шаровая молния. Призраки прошлого нехотя уступили место жестокой реальности.

«Всегда один и тот же кошмар, — с тоской подумал Алексей. — Хорошо хоть наши психологи ничего о нем не знают, а то списали бы в утиль, я и глазом моргнуть не успел бы. Мгновенно оказался бы на Земле с волчьим билетом. Правда, справедливости ради, нужно отметить, что выматывающее душу видение не посещало меня уже довольно давно, несколько лет. На Радаманте — так вообще впервые. Но и обстоятельства у нас, надо признать, чрезвычайные.»

Алексей с трудом открыл глаза и увидел склонившееся в тревоге лицо прелестной напарницы.