Баллада о Лорелее
Шрифт:
«Какую непростительную глупость я совершил, — думал он. — Нужно было еще там, в „Перевертыше“, использовать форму ледяного льва. Тогда можно было бы и Жаклин донести, и запасные баллоны. А теперь… при всем желании ничего не получится. Снять скафандр, чтобы осуществить метаморфозу, я, скорее всего, не успею. Задохнусь. Потому что существовать в вакууме я, в отличие от Кэт и Рона, могу только в виде ледяного льва. Даже разорвать скафандр мне, наверняка, будет не под силу. Но если совсем уж припрет, придется попробовать.»
Last night as I lay on my pillow, — неожиданно тихонько
Джошуа подхватил, чтобы просто ее приободрить:
Last night as I lay on my pillow,
I dreamed that my Bonny was dead!
«Мрачновато получилось, — вдруг подумал он. — Как говорится, все умерли. Какое уж тут приободрить…»
— Держись, — сказал он. — Все будет хорошо. И не такое переживали.
И сразу же вдогонку прилетела мысль: «Нет. Такого я еще точно не переживал. Но Жаклин пусть думает…»
Ослепительная вспышка ударила по глазам. Казалось, разом загорелись небо и земля… лед под ногами… вся Вселенная. И тяжкий удар, от которого содрогнулись черные скалы. Джошуа закричал и прикрыл перчатками забрало, однако свет ярче тысячи солнц пробивался, казалось, даже сквозь руки. Даже сквозь враз почерневшие светофильтры.
Ядерный пожар длился всего лишь несколько секунд, а затем пала тьма. И в наступившем небытие Джошуа всем существом ощутил, как сквозь тело проносятся разрушающие все на своем пути высокоэнергетические потоки гамма-квантов, а также тяжелых и легких заряженных частиц. Даже для метаморфа, способного купаться в космических лучах самой разной интенсивности, их было слишком много. А что уж говорить о Жаклин… Пережить радиоактивное облучение подобной мощности не дано никому из людей.
«I dreamed that my Bonny was dead! — вспомнились строчки из песни. — Напророчили…»
Джошуа с трудом пошевелился и, развернувшись, взглянул в лицо Жаклин. Она лежала спокойно, закрыв глаза и, казалось, даже не дышала. Все внутри Джошуа разом заледенело, однако спустя мгновение он убедился, что самые худшие ожидания пока не оправдались. Жаклин пошевелила губами и тихо вздохнула. Однако он прекрасно понимал, что это ровным счетом ничего не значит. Смерть уже распростерла над лежащей без сознания девушкой свои черные крылья, и теперь трагический исход — всего лишь вопрос времени.
Джошуа вдруг почувствовал за спиной один за другим несколько тяжких ударов. Оглянувшись и подняв голову вверх он понял причину: скала над головой стала вполовину меньше высотой, а с ее гладкого оплавленного гребня одна за другой срывались тягучие каменные капли и рушились прямо к подножию, растекаясь в толстые блины и исходя мгновенно улетучивающимся паром.
«Хорошо, что мы не устроились прямо под стеной, — равнодушно подумал Джошуа. — А то сейчас получили бы весьма сомнительное удовольствие.»
Он не мог в полной мере осознать разрушения, произведенные аннигиляционным взрывом ускорителей, однако прекрасно понимал, насколько им повезло с выбором места. Если бы вдруг стало возможным подняться над островом, тогда он по достоинству смог бы оценить масштаб катастрофы, которую лишь по счастливому стечению обстоятельств им удалось пережить.
Остров
Никаких следов несчастного корабля не было, да и быть не могло.
Джошуа не знал, сколько времени провел, сидя на корточках рядом с так и не очнувшейся Жаклин. Может быть, час, а может быть, больше…
Что делать дальше, он не имел ни малейшего представления. Путешествие к Кошачьей горе с бесчувственной девушкой на руках представлялось полным абсурдом. Мысль о том, чтобы бросить ее умирать во льдах, даже не приходила в голову, да и не могла прийти. Джошуа просто сидел на корточках и ждал, что, может быть, она, наконец, откроет глаза. И тогда… Он даже знал, какие слова скажет, если она все-таки очнется.
Когда он, наконец, поднял голову и бросил рассеянный взгляд в сторону недостижимого для них с Жаклин убежища, то не поверил своим глазам. Со стороны прибрежных скал прямо к бывшему острову во весь дух, потрясая серебряными гривами, неслись две большие лохматые кошки.
Ледяные львы.
И тогда Джошуа тихо заплакал.
Глава 10
— Нет! Я не позволю! Ни за что!
Джошуа, набычившись, решительно занял позицию рядом с алтарным возвышением, откуда мрачно взирал на пытавшихся обойти его Кэт и Рона. Кэт смотрела в пол, не решаясь поднять взгляд, а Рон нервно покусывал губу, явно не ожидая от разговора ничего хорошего.
Алекс и Эдвард, тихо переговариваясь между собой в сторонке, бросали на Джошуа осторожные сочувственные взгляды. Алекс вообще делал вид, что целиком поглощен настройкой аппаратуры связи, и попытки выловить из мирового эфира хоть что-нибудь членораздельное для него куда важнее неприятной размолвки между друзьями. Каттнер тоже самоустранился, вовсю демонстрируя полнейшее равнодушие к затронутой теме. По его глубокому убеждению, вопрос касался исключительно троицы метаморфов, и найти устраивающее всех решение должны они сами. И только они.
Освобожденная от скафандра Жаклин возлежала на алтарном возвышении, еще недавно служившем ложем Алексею, однако вряд ли в полной мере сознавала, где именно она находится. Лицо и руки девушки покрывал совершенно неестественный в сложившихся обстоятельствах густой загар, а щеки горели ярким болезненным румянцем. Время от времени ее начинал сотрясать неудержимый, буквально выворачивающий наружу кашель, и тогда она рефлекторно подносила к губам зажатый в кулаке кусок белой, густо окрашенной красным, ткани. Кашель на время отступал, и Жаклин снова в изнеможении откидывалась на покрытое травяным ковром ложе, уставившись в потолок ничего не видящими глазами.