Баллада о неудачниках
Шрифт:
Начать я решил с ювелирной лавки. Список похищенного внушал уважение: две золотые цепи, две гривны, три кольца, серебряный обруч с каменьями и пять серег. Интересно, почему пять? Нужно искать вора с одноухой женой?
Хозяин ювелирной лавки мялся и краснел, как мужеложец на исповеди.
— Еще раз, по порядку.
— Так я же и рассказываю по порядку, милорд. Встал я, значит, откушал, чем бог послал. И в лавку спустился. Гляжу — нет ничего. Ни товара, ни денег. Дверь заперта, ставни заперты. А добро все пропало.
— Ты живешь на втором этаже, правильно?
— Да
— И ничего
— Ничего, милорд. Тихо было.
— Совсем тихо? Может, ты спал крепко?
— Нет, милорд. Я человек немолодой, болезни одолевают. Бывает, полночи лежу — глаз не могу сомкнуть. Я бы услышал.
— Беспорядок был? Шкафы распахнутые, сундуки, ящики открытые?
— Нет, милорд.
Так. Любопытно. Получается, вор не просто вскрыл дверь. Он еще и не наткнулся на мебель. Не шарил по шкафам и полкам, не ломал сундуки и ящики, чтобы посмотреть, что там припрятано ценного. Нет. Этот человек точно знал, что где лежит — и как его взять.
— Кто тебе помогает в лавке? Жена, слуга, подмастерье наверняка тут бывают. У них есть доступ к ключам?
— Да что вы такое говорите, милорд! Жена у меня уже пять лет как скончалась, упокой господь ее душу. Подмастерьев не держу. Я ведь не ювелир, простой торговец. Зачем мне помощники? Слуга есть, прибирается тут — замести, пыль протереть, тяжелое принести. Но ключи я ему не даю. Всегда при себе держу, на шее. Том у меня уже лет десять как работает, он ни за что не стал бы…
— Выходит, стал. Где твоего Тома найти?
Том оказался немолодым грузным мужчиной. А еще он оказался дураком. Нет, не таким, как все саксы. Просто дураком. С рождения. Узкий, как хлебная горбушка, лоб, крохотные глазки, слюнявый улыбчивый рот — и безмерное, тупое спокойствие, будто у вола в стойле. Я на него и кричал, и по шее пару раз дал, и даже пряником угостил — все без толку.
— Ты знаешь, что где лежит в лавке?
— Да, милорд.
— Можешь рассказать?
— Да, милорд.
— Ну?
— Что, милорд?
— Где?
— Не понимаю, милорд.
— Где что лежит?
— В лавке, милорд. Все. В лавке.
Я закрыл глаза и медленно выдохнул через зубы. Очень хотелось заорать и шарахнуть стулом об стену, но я терпел. Ибо милосердие суть достоинство рыцаря.
— Ты говорил с кем-то об этом, Том?
— О чем?
— О том, что лежит в лавке.
— Да, милорд.
— С кем же?
— С хозяином, милорд.
Да мать же твою! Чтоб ты провалился, тупица! Чтоб тебя черти взяли! Сил моих нет!
Я медленно разжал кулаки, вдохнул, выдохнул, положил ладони на стол.
— А кроме хозяина?
Через полчаса беседы я был точно уверен — если вору кто-то и рассказал, как все в лавке устроено, это точно был не Том. Ну или мне попался взломщик с терпением ангела, и найду я его по сияющему нимбу и крыльям за спиной. Вот только нахера ангелу пять серег?
Для прояснения мыслей и успокоения духа я направился в трактир. Заказал вина, тушеной свинины и погрузился в размышления. Допустим, торговец не врет. Он действительно никому не давал ключ — ни другу, ни родственнику, ни любовнице. Допустим, слуга тоже говорит правду. Что не врет, и так понятно — для этого мозги нужны. Но не путает и не забыл. Он ничего и никому не говорил,
Я подошел к сараю. Дверь была заперта на амбарный замок, рядом, у стены, пристроена ветхая поленница. Дрова выпирали из кладки, будто расшатавшиеся зубы. А напротив стояла здоровенная, измочаленная топором колода. Я обошел ее кругом, пнул пару раз — и покатил к стене. Высоты вроде хватало. Забравшись на колоду, я подтянулся и перевалился животом на крышу. Стропила заскрипели, по соломе прошла нехорошая дрожь, но сарай выдержал. Медленно, как паук по паутине, я пополз вперед, собирая за пазуху пыльную солому. Крыша стонала, скрипела, шаталась, но держала. У самого края я остановился. Вид отсюда открывался просто отличный: точно на гостеприимно распахнутые ставни ювелирной лавки. А за ними — и прилавок, и сундуки, и шкафчики, и чего только душа не пожелает. Если пролежать на крыше достаточно долго, узнаешь не только что где лежит, но и как часто ювелир яйца чешет. Правда, сарай хлипкий — но ведь и вор мог быть тощим. Или даже не вор, а мальчишка. Дали какому-нибудь оборванцу пару грошиков и послали за окошком следить, а потом подробно обсказывать, что и к чему. Дешево, нехлопотно и безопасно.
Это кто ж тут, мать твою, такой умный выискался?!
Я спрыгнул с крыши, вытряхнул из-под рубахи пару снопов грязной колючей соломы и направился к Гусю.
Глава 50, в которой Марк узнает много интересного
Гуся, конечно, звали не Гусь. То ли Билл, то ли Том, то ли Джон — или еще как-то, не помню. В общем, имя у него было самое обычное. А вот шея — необыкновенная. Длинная и тонкая, она, казалось, с трудом удерживала голову, украшенную длинным массивным носом. Словом, Гусь — он и есть Гусь.
Нашел я его там же, где обычно — в пивнушке на окраине города. Завидев меня в окне, Гусь сначала замер, отвесив нижнюю губу, потом засобирался. Я пошел прочь, не оглядываясь. Уже за углом Гусь догнал меня, пристроился следом, сопя и шаркая, как больная корова. Мы еще поплутали по улицам, потом нырнули в пропахшую кошачьей мочой подворотню.
— Добрый день, милорд. Не ожидал вас увидеть. Что-то случилось?
— Нет, просто заскучал. Дай, думаю, с дорогим другом схожу поболтаю. Ты головой прихворнул, Гусь? Конечно, случилось. Про ювелирную лавку слыхал?
Гусь еще посопел, потом кивнул.
— Ну, слыхал. Все слыхали.
— Не нукай. Что именно слышал? Рассказывай.
— Ломанули лавку. Рыжье взяли, камешки, еще по мелочи. Хорошо работали, по-умному.
— Давай без восторгов.
— Простите, милорд.
— Кто ломал, знаешь?
— Нет. Но могу подсказать, кто знает.
— И кто же?
— Серый Альфи. У него недавно открывашку купили — а лавку, я слышал, вскрыли чисто, будто ключами.
— Что за открывашка? Не знаю про такое.