Баллада о сломанном носе
Шрифт:
— Но разве ты сможешь… сейчас?
— Да, смогу.
По телеку я видел людей, разговаривавших с больными в коме, и те внезапно просыпались, и все немного плакали. По-моему, такое бывает в очень плохих сериалах.
— Что с тобой случилось? — спрашивает бабушка. Я почти забыл про нос.
— Да так. Подрался с одноклассником.
Бабушка придвигается и обнимает меня.
— Прости, что у тебя такая непростая жизнь.
— Сломанные носы заживают.
— Да, верно.
— Он будет совсем как
— Замечательно.
Как-то очень глупо быть таким оптимистом. Очень хорошо это понимаю. К тому же бабушка сидит так близко, что я ощущаю исходящий от нее запах табака и слышу небольшие хрипы в ее горле. Бабушка наверняка может умереть в любой момент, хотя это будет ужасно несправедливо.
— Бабушка, — говорю я, глядя ей в глаза, — ты веришь тому, что мы с мамой тебе говорим?
Мне кажется, она пытается улыбнуться. Но улыбка, которая не совсем получается, подчас выглядит как ужасная гримаса.
— Твоя мама старается изо всех сил. В этом я совершенно уверена. И она очень хочет, чтобы все было как лучше. Я знаю, что она не всегда говорит правду.
— Она не работает в «Теленоре».
— Я знаю.
— Она все время врет. И я тоже. Мы договариваемся, что тебе соврать.
— Я знаю, что вы врете, Барт.
— И ты поэтому иногда так странно смотришь?
— Неужели?
— Почему ты нам этого не говоришь?
— А кому станет от этого лучше?
— Прости… что я вру.
Она слегка поглаживает меня по спине. У нее получается по-другому, чем у мамы. Мне не хватает маминых больших, мягких рук.
— Прости, я совсем забыла… Поздравляю тебя с днем рождения, Барт! — говорит бабушка прямо мне в ухо. — Поздравляю!
— Спасибо.
И мы сидим так еще немного. Бабушка тихо плачет. Я смотрю в окно и размышляю о том, как проводят субботники. Конечно, надо бы думать только о маме, но у меня для этих мыслей будет еще много времени.
— Ты можешь руководить субботником? — спрашиваю я.
Бабушка отпускает меня и вытирает слезы.
— Что? Субботником?
— Да, нам нужен кто-нибудь, кто хоть раз участвовал в общей уборке и знает, как это делается.
— Ну да, нужна уборка и… да, в основном уборка, наверное.
— И еще мы вымоем лестницу.
— Да, помыть ее — это правильно. Ой, у меня же подарок для тебя есть!
— Я знаю, где он лежит, — говорю я.
Рядом с ворохом одежды я нахожу пакет и протягиваю его бабушке. Она вручает его мне и опять поздравляет.
У бабушки совсем не много денег. Будь они у нее, она наверняка больше давала бы маме. Но подарок оказывается серьезнее всего, на что я мог рассчитывать. И наверняка куплен по-честному.
Фотография на коробке не оставляет никаких сомнений — это мобильник.
— Я буду оплачивать твои разговоры. Надо же как-то до вас дозваниваться.
— Он… он лучше, чем просто ничего.
Может, это уже слишком, но в тот момент мне страшно захотелось иметь еще и собственную комнату. Просто чтобы собраться с мыслями и прийти в себя. Но у меня имеется только туалет — а это далеко не то же самое.
У меня есть мобильник! Хороший мобильник.
Я обнимаю бабушку и не отпускаю. В носу опять свербит, но взгляд мой не затуманивается, и никаких звуков я не издаю. Не знаю, как долго мы с бабушкой сидим обнявшись, но не исключаю, что дольше, чем это обычно бывает.
Моя девятая глава
— Ты это… прости, что ли. Я постарался собрать всех-всех. Но типа… воскресенье же, а по воскресеньям народ обязательно куда-то смывается. Ну, это… в общем, чего-то я запарился, — Гейр неуверенно смотрит на меня. Дольше молчать мне уже невозможно.
— Это… — начал я, — ты…
— Да знаю я. Ты прости.
Я оглядел всех явившихся — всех до последнего. Может, у меня со зрением что-то не так? Может, после того как мне разбили нос, в глазах у меня двоится?
— Это очень… хорошо, — проговорил я.
— Э-э… Ну да. Наверное. Ты серьезно?
По моим подсчетам, их оказалось ровно дюжина. На субботник пришли двенадцать человек! На мой субботник. И едва я закончил считать, как подтянулись еще двое. Плюс мы с бабушкой — итак, всего шестнадцать. В субботниках я особо не разбираюсь, но, по-моему, результат неплохой.
— И это… У тебя, типа, день рожденья, и мы поэтому тебе вот чего принесли. Ну, вообще-то принес я, но это вроде как от нас от всех, — и Гейр протянул мне что-то завернутое в газетную бумагу. — Красивая обертка куда-то подевалась, — извинился он. — Давай разворачивай.
Пока я вынимал подарок из газеты, все запели «Happy birthday», да так уныло, как, наверное, ее еще никогда не исполняли. Внутри оказался велосипедный замок. И ключ к нему.
— Спасибо огромное! Это ты шикарно придумал, — поблагодарил я, разумеется умолчав о том, что никакого велосипеда у меня нет.
— Я подумал, ну, типа, когда в таком месте живешь, без замка никак, — объяснил Гейр. — Народ-то тут до чужого добра жадный.
— Очень красивый!
— Ага, а все остальное на улице стоит.
— Что остальное?
— Ну, один замок-то тебе зачем?
Мы вышли на улицу, и я увидел велосипед — не совсем новый, но почти.
— Номер я сам срезал, — зашептал Гейр, — а замок в магазине купил.
Пожать ему руку или обнять, я так и не решил, поэтому ни того ни другого делать не стал. Кто-то лишился велосипеда. А у меня он теперь есть. Внезапно я понял, что стою посреди улицы, сжимая в руках велосипедный замок.