Баллады о Боре-Робингуде
Шрифт:
Григорий: М-да… Этого следовало ожидать: «краса и гордость ГРУ», не хрен собачий. Ушел… О, дьявол, где ж его теперь искать-то…
Саид: А если они все же рискнут брать камеру хранения штурмом?
Григорий: Я бы дорого дал, чтоб Подполковник оказался таким идиотом – но не надейтесь…
13
Бронированный лимузин оборонного вице-премьера, неожиданно свернув с трассы и проплутав минут пять по кривым переулкам между Якиманкой и Большой Полянкой, ныряет под облупленную арку и оказывается в замусоренном дворе между
– В американском кино следовало бы поинтересоваться: «Ты в порядке?», – усмехается оборонщик.
– Вполне, – кивает Подполковник и обменивается с ним прощальным рукопожатием. – Мне, знаете ли, случалось путешествовать в багажнике и при куда более скверных обстоятельствах…
Попетляв некоторое время по лабиринту тамошних патриархальных двориков и удостоверившись в отсутствии хвоста, Подполковник вновь оказывается на Якиманке и неспешно идет в направлении центра. По прошествии пары минут его подбирает притормозивший у края тротуара «фольксваген», за рулем которого – Чип.
– Здравствуй, Алеша.
– Здравствуйте, Александр Васильевич! Ёлка просила непременно вам передать, что как вы есть ее идеал мужчины, она всегда ждет вас, «томящаяся нежно»…
– Твоя Елена Прекрасная по-прежнему исповедует принцип: «Ревность – лучший цемент для семейного дома»?
– У вас – эксклюзив на поводы для… Нуте-с, что от меня потребуется на сей раз? Опять влезть в ФБР-овские X-файлы? Найти по банковским сетям счета Бен Ладена?
– Надо разобраться с какими-то ключами – их прежний владелец предупреждал, что тут понадобится компьютерщик.
– Ясно. А что за ключи – «аппаратные», «открытые»?..
– Не знаю: этого он сообщить не успел. Кроме того, он сказал еще – дословно – так: «Карта… памяти… Нельзя… сразу…»
– Ну. А дальше?..
– А дальше его застрелили. Такие дела.
– Вот оно как… – тянет враз подобравшийся Чип. – Пока все это звучит довольно бессмысленно – так что надо разбираться всерьез… А еще что-нибудь полезное он сказать успел?
– Успел. Что без этой информации мы – покойники, а человек тот, должен тебе заметить, никогда не бросал слов на ветер… Но самое главное – ключи те еще надо взять в условленном месте, а там нас, боюсь, уже поджидают…
– Но у вас ведь есть план?..
– Есть. По ряду причин, надежнее всего было бы взять их прямо сейчас, вдвоем – ты да я… Ну так как, – насмешливо щурится «краса и гордость ГРУ», – рискнешь со мной за компанию? Или уже все: «Хороший дом, хорошая жена – что еще нужно, чтобы встретить старость?..»
– «Отойдите прочь, юноша, это не ваша разборка! – К чести д'Артаньяна, он не колебался ни мгновения», – усмехается в ответ экстра-компьютерщик. – Под вашим командованием, товарищ подполковник, – куда угодно, почту за честь…
– Верное оперативное решение, вольноопределяющийся, – без тени улыбки кивает Робингудов начштаба. – И – раз уж мы пошли по цитатам: «Придется открыть вам правду: все, кто пойдет сопровождать детей, в конце пути умрут. – А кто не пойдет? – Те
14
Средней обширности помещение: пульты, экраны и микрофоны, милицейские мундиры.
– Дежурный по городу майор Ничипорук слушает!
По мере приема сообщения майор постепенно наливается свекольной яростью и наконец взрывается, что твой гексаген:
– Ты у меня щас дошутишься, Хаттаб грёбаный! Думаешь, из автомата звонишь, так не достанем? Три года тебе, ур-роду – это как пить дать!..
Швыряет трубку и, шумно отдуваясь, охлебывает чай из стакана с казенным мельхиоровым подстаканником.
– Чего там такое? – сочувственно интересуется напарник. – Опять, что ль, детишки школу свою «заминировали» по случаю контрольной?
– Какие там, на хрен, детишки! «Партия национал-революционного авангарда» требует освободить из Бутырок политзаключенного писателя Фейхоева – понял? Иначе сулятся в восемь вечера принародно обезглавить своего заложника, какого-то Петю-Педика, а в девять устроить взрывы на Казанском, Курском и Белорусском вокзалах – взрывчатка якобы уже в камерах хранения, а таймеры тикают…
– Ё-моё! Это что ж, вокзалы, что ль, эвакуировать?
– Щаз! С дуба, что ль, рухнул? Подвести б этого придурка под статью, за телефонный терроризм – да только кто ж его искать станет…
15
Чипов «Фольксваген» притормаживает на набережной.
– Кого-то ожидаем, Александр Васильевич?
– Скорее – чего-то. Ты пока расслабься и любуйся пейзажем…
– А чего? – красивый пейзаж, между прочим… Только вот убоище это Церетелино всю картину портит, – и Чип кивает в направлении Стрелки, где обрел себе пристанище (а вернее сказать – умопомрачительную синекуру) брезгливо завернутый американской иммиграционной службой Колумб, коего Лужков, ничтоже сумняшеся, перекрестил в Петра Первого, точь-в-точь как пресловутого порося – в карася. Что сказал бы сам Петр об идее увековечить себя именно в Москве – городе, который он ненавидел всеми фибрами души, и, имей к тому технические возможности, на пару веков опередил бы фюрера с его затеей устроить на этом месте радующее глаз озеро, – не знаю, но послушал бы с интересом: царь-реформатор, как известно, был крупным знатоком и ценителем больших и малых морских загибов… Кстати, любопытно: вся та морская атрибутика, что в избытке понаверчена вокруг царской статуи с незатейливой целью увеличения общего тоннажа, – а не есть ли это на самом деле метафорический дискурс Большого Морского Загиба?
– Что, не нравится? – хмыкает Подполковник.
– Ага! Правильно его фейхоевские нацболы взорвать хотели. Я, если хотите знать, ради такого дела сам в нацболы бы записался, честно! Ну, вроде как генерал Чарнота – в красные: взорвал бы – и сразу выписался обратно…
– Ну что ж, как говорится, «идя навстречу пожеланиям трудящихся»… – Подполковник бросает взгляд на часы, и тут спереди, оттуда, где попирает свою Стрелку художественно подсвеченный снизу циклоп, бьет по глазам ярчайшая вспышка, отшвырнувшая порванную на ветошь осеннюю темень куда-то аж за «Ударник», а мгновение спустя с неба обваливается грохот, отозвавшийся воем противоугонок по всему Замоскворечью.