Бальмонт и Япония
Шрифт:
«Экзотические» страны (Мексика, Египет, Океания, Индия и др.) влекли к себе Бальмонта в 1905–1917 годах гораздо сильнее, чем Западная или Восточная Европа. В те годы у Бальмонта обостряется неприятие современной «рассудочной» цивилизации западноевропейского образца и рожденного ею «аналитического» человека, лишенного, как казалось поэту, цельного, «органического» ощущения жизни. «Странные люди – европейские люди. <…> Им все нужно доказывать. Я никогда не ищу доказательств», – заявлял поэт в статье «Малые зерна» [11] . В поисках «интересного» человека, отличного от «делового» европейца, Бальмонт тянулся к «примитивным» народам, еще сохранившим, по его словам, свежесть мироощущения, «невинность» и «чистоту». В далеких странах он пытался найти идеал «живого» и «естественного» человека.
11
Бальмонт К. Морское свечение. СПб.; М.: Изд. т-ва М. О. Вольф, [1910]. С. 15.
Бальмонт путешествовал много и подолгу. Свою первую – краткую – заграничную поездку он совершил в июне 1892 года (Скандинавия). К началу 1900-х годов он объехал почти всю Западную Европу; его основным местопребыванием вне России уже в ту пору становится Париж. «Большую часть нашей
12
Воспоминания. С. 343.
Знакомство поэта с Испанией, которую он впервые посетил в конце 1896 года, действительно стало для поэта незабываемым переживанием и сильнейшим творческим импульсом. Испанцы, по его мнению, были «не похожи на других европейцев», кроме того, он очень любил испанский язык – «самый певучий и красочный из всех европейских языков» [13] . Бальмонт не раз писал об испанском национальном характере, о крупнейших испанских художниках и поэтах (Гойя, Кальдерон), переводил Лопе де Вегу, Тирсо де Молину и других испанских классиков. В 1900 году он опубликовал свои переводы испанских народных песен [14] . Увлечение Испанией отразилось и в стихотворных сборниках Бальмонта – «Тишина» (1898) и «Горящие здания» (1900).
13
Бальмонт К. Испанец – песня // Русская мысль. 1908. № 12. II отд. С. 132.
14
См.: Жизнь. 1900. № 5. С. 245–250.
Наряду с испанской поэзией в девяностые годы Бальмонт высоко ставил английскую (он впервые побывал в Англии весной—летом 1897 года, когда читал в Оксфорде лекции по русской литературе). Особенно Бальмонт любил Шелли, с творчеством которого он знакомил русских читателей на протяжении 1890-х годов, переводил также Блейка, Байрона, Теннисона; ценил Уайльда, которому посвятил и несколько статей. «Из всех европейских поэзий за последние триста лет лишь поэзия испанская и английская суть несомненные достоверности», – утверждал Бальмонт [15] .
15
Бальмонт К. Морское свечение. С. 17.
Март 1902 – июль 1905 года – время беспрерывных странствований поэта по Западной Европе. В те годы имя Бальмонта уже гремело по всей России: поэт-«декадент» был известен также и своими левыми настроениями [16] . Живя преимущественно в Париже, он совершает поездки в Англию, Бельгию. Германию; в мае–июле 1904 года путешествует по Швейцарии и Испании. Уже тогда Бальмонт задумывает совершить длительное кругосветное путешествие, о чем рассказывается в его письме к В. Я. Брюсову от 8 июня 1903 года.
16
В мае 1901 г. за публичное чтение и распространение стихотворения «Маленький султан» (отклик Бальмонта на разгон студенческой демонстрации в Петербурге 4 марта 1901 г.) поэт был лишен права проживания в столичных и университетских городах сроком на два года. Однако уже в марте 1902 г. Бальмонту удалось выехать за границу.
К январю я кончаю Шелли, Эдгара По и третий том Кальдерона. Затем в течение многих месяцев читаю миллион книг о Индии, Китае и Японии. Осенью будущего года еду в кругосветное путешествие. Константинополь, Египет, вероятно, Персия, Индия, часть Китая, Япония. На обратном пути – Америка. Путешествие – год. Если б Вы захотели поехать вместе со мной, это была бы сказка фей. Поедемте. Подумайте, что за счастье, если мы вместе увидим пустыню и берега Ганга, и священные города Индии, и Сфинкса, и Пирамиды, и лиловые закаты Токио, и все, и все. [17]
17
Валерий Брюсов и его корреспонденты / Вступ. ст. и подгот. текстов А. А. Нинова; Коммент. А. А. Нинова и Р. Л. Щербакова М.: Наука, 1991. С. 150 (ЛН. Т. 98, кн. 1).
Однако задуманное кругосветное путешествие удалось осуществить не сразу и не полностью. В январе 1905 года вместе с Еленой Константиновной Цветковской (1880–1944), которая становится гражданской женой Бальмонта и с тех пор сопровождает поэта почти во всех его странствиях [18] , он отправляется в Мексику и Соединенные Штаты (Калифорния и др.). Своего рода путевым дневником мексиканского путешествия, длившегося пять месяцев, были письма Бальмонта к Е. А. Андреевой, составившие очерки под названием «В странах Солнца» [19] . Рассказы Бальмонта о «стране красных цветов» [20] наряду с выполненными им вольными переложениями индейских космогонических мифов и преданий (из «священной книги» майя-киче «Пополь-Вух») образовали впоследствии сборник «Змеиные цветы» [21] . В пояснении к своим переложениям книги «Пополь-Вух» Бальмонт писал, что этот памятник представляет собой исключительный интерес «как древний космогонический и поэтический замысел, слагавшийся вне обычных известных нам умственных влияний и потому являющий высокую самобытность» [22] .
18
Воспоминаниями о совместных путешествиях с Е. К. Цветковской навеян один из сонетов Бальмонта, обращенный к его «вечной спутнице»:
Елена
19
См.: Весы. 1905. № 8–10.
20
Так называется очерк Бальмонта о Мексике, напечатанный в журнале «Искусство» (1905. № 8. С. 22–27).
21
Бальмонт К. Змеиные цветы. М.: Скорпион, 1910.
22
Там же. С. 231 (очерк «Пересветы помыслов»).
Умонастроения Бальмонта, определившие уже в самом начале века его влечение к далеким берегам и древним культурам, ярко отразились в его стихотворном сборнике «Литургия Красоты» [23] . Основной пафос книги – вызов и упрек современности, «проклятие человекам», отпавшим, по убеждению Бальмонта, от первооснов бытия, утратившим свою изначальную цельность. «Люди Солнце разлюбили, надо к Солнцу их вернуть, – восклицает поэт в программном, открывающем книгу стихотворении. – <…> / В тюрьмах дум своих, в сцепленьи зданий-склепов, слов-могил / Позабыли о теченье Чисел, Вечности, Светил» [24] . Отвергая «буржуазный» тип человека («Я ненавижу человеков в цилиндрах, в мерзких сюртуках…» [25] ), Бальмонт влечется к первоначалам жизни – Солнцу, Огню, Воде, к «древним» людям, которые, как казалось поэту, воспринимали мир не «умом», а «чувством», «естественно»:
23
Бальмонт К. Литургия Красоты: Стихийные гимны. М.: Гриф, 1905. Фактически книга вышла в декабре 1904 г.
24
Там же. С. [1].
25
Там же. С. 65.
Постепенно в поэзии Бальмонта слагается образ авторского «я» – лирического героя, солнцепоклонника, странника, живущего в единении со стихиями, испытывающего от близости к ним экстатическое состояние: горение, пожар чувств, страсть. (Этими «языческими» настроениями, свойственными, как думал Бальмонт, «современной душе», определяется тональность сборников «Горящие здания» и «Только Любовь».) Не случайно Бальмонт уподоблял себя то вольному ветру, то альбатросу, свободно парящему между землей и небом, между Океаном и Солнцем:
26
Там же. С. 66.
С годами в его стихах выдвигается «восточная» тема, звучат индийские и китайские мотивы («Горящие здания», «Будем как Солнце»). Великолепный и красочный, «огненный» мир Востока утверждается в поэзии Бальмонта как антоним скучной и прозаической Европы, погруженной в свои прагматические заботы.
Правда, при всем своем тяготении к романтическому миру Красоты и Природы, каковым представлялся ему Восток, Бальмонт всегда испытывал искреннюю и глубокую привязанность к России, а также к другим славянским странам. «…Когда я вернулся в Россию, смятенную бурей, из далекого путешествия по Мексике и Калифорнии, – писал Бальмонт в 1912 году известному антропологу и этнографу Д. Н. Анучину, – во мне загорелась неугасимым костром любовь ко всему русскому и всему польскому. Есмь славянин и пребуду им» [28] . Любовь поэта «ко всему русскому» нашла выражение в его стихотворных сборниках «Злые чары. Книга заклятий», «Жар-птица. Свирель славянина» и «Зеленый вертоград. Слова поцелуйные» [29] . Кроме того, в течение многих лет Бальмонт с любовью переводил на русский язык произведения польских писателей, а также поэзию болгар, сербов, словаков, хорватов, чехов. Родственной славянскому миру Бальмонт считал и Литву [30] . В 1920–1930-х годах, живя во Франции, Бальмонт совершил несколько поездок по славянским странам (а также в Литву) и написал ряд статей о «славянском братстве» [31] .
27
Бальмонт К. Белый Зодчий. Таинство Четырех Светильников. СПб.: Сирин, 1914. С. 69.
28
Анучин Д. Заморское путешествие К. Д. Бальмонта // Русские ведомости. 1913. № 50, 1 марта. С. 2; перепечатано (частично) в: Одесские новости. 1913. № 8964, 5 марта. С. 5 («Маленький фельетон» без подписи, озаглавленный «Путешествие К. Д. Бальмонта»).
29
Бальмонт К. 1) Злые чары: Книга заклятий. М.: Журнал «Золотое Руно», 1906; 2) Жар-птица. Свирель славянина. М.: Скорпион, 1907; 3) Зеленый вертоград. Слова поцелуйные. СПб.: Шиповник, 1909.
30
См.: Бальмонт К. Северное сияние: Стихи о Литве и Руси. Париж: Родник, 1931.
31
См., например: «Соучастие душ. Славия и Литва» (Россия и славянство (Париж). 1929. № 6, 5 января. С. 3); «Славянское Дружество» (Там же. № 40, 31 августа. С. 2) и др.