Баловень
Шрифт:
Елена Сергеевна недовольно осадила мужа:
– Юрий Алексеевич, сколько раз мне нужно напоминать, что бы ты не называл сына дворовыми кличками? – увидев, что глаза супруга начали темнеть, изменила тон, – нет, с Павликом всё в порядке. Он у Верочки. Они готовятся к экзаменам.
Хозяин буркнул, усаживаясь за стол:
– Готовятся… Как бы они нас с тобой раньше времени не осчастливили. Возраст-то опасный, гормоны и всё такое…
Домработница было встрепенулась, но Елена Сергеевна, остановив прислугу еле заметным жестом, взяла инициативу в свои руки:
– О чём ты говоришь? Верочка, хорошая девочка, отличница, комсомолка, в конце концов…
Юрий Алексеевич не привык спорить с женой, но удержаться всё-таки
– Ну да. Комсомолка, спортсменка и просто красавица… Всё как в той комедии.
Женщина решила прекратить разговор на столь опасную тему. Тем более, что он абсолютно не вписывался в её планы. Многозначительно взглянув на Анну, миролюбиво предложила:
– Юрий Алексеевич, давай поставим здесь точку. У нас есть более серьёзная тема для обсуждения.
Муж с любопытством взглянул на супругу:
– Интересно, а что может быть серьёзнее разговора о моральном облике Павла?
– Перестань. Очень тебя прошу. Мы можем обсудить эту проблему чуть позже. После того, как решим, куда Павлик будет подавать документы после окончания школы.
Юрий Алексеевич отложил только что взятый столовый прибор и с картинным раскаянием провозгласил:
– Совсем забыл! Заморочили мне голову своими «верочками». – Вернув лицу серьёзное выражение, продолжил обычным голосом. – Есть возможность Пашке поступить в МГИМО. Гарантия стопроцентная. Борис Николаевич обещал поговорить, слово сдержал и уже договорился. Москва не возражает и готова выделить одно место для нашей области.
Взглянув на супругу в расчёте увидеть восторг в её глазах, Юрий Алексеевич чуть не крякнул с досады. Вместо ожидаемой благодарности он увидел, как помрачнело лицо Елены:
– Что случилось? Ты меня не расслышала?
– Я тебя услышала и поняла, что ты не собираешься участвовать в судьбе сына.
И всё-таки ему не удалось сдержать тот самый «кряк». Немного смутившись, он тут же взял себя в руки:
– Может, объяснишь мне, тёмному человеку, почему самый престижный и закрытый ВУЗ СССР не является свидетельством моего искреннего, повторяю, искреннего участия в судьбе Пашки? Просвети…
Елена Сергеевна, поняв, что сильно переборщила с упрёками, резко изменила тональность голоса. Продолжая опираться запястьями на край стола, она слегка наклонилась над ним:
– Подумай сам. Если мы отправим Павлика в столицу, то не сможем контролировать его. А характер у нашего с тобою сына… ну, ты сам знаешь, сколько раз нам приходилось вмешиваться чтобы вытащить его из неприятностей. И это в школе! А что будет в Москве, когда он почувствует свободу и прелести столичной жизни? Где гарантия, что он закончит институт? – Чуть слышно переведя дыхание, женщина вновь приняла соответствующую этикету позу. – Допустим, повторяю – допустим, что Павел сможет удержать себя в рамках и закончит МГИМО. Допустим, что даже с отличием. И кем он станет? Каким-нибудь пятнадцатым помощником двадцать первого референта в забытой богом Замбии? Ну, навезёт он импортных шмоток и аппаратуры, и что? И всё? Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы твой сын стал смехотворным подобием дипработника и всю жизнь прозябал на десятых ролях? Дипломат профессия практически династическая, а Сергей Иванович, к сожалению, не вечен и не сможет обеспечить надлежащую поддержку внуку. Или ты не согласен со мной?
Юрию Алексеевичу иногда приходилось выслушивать подобные выволочки от супруги. И если поначалу он возмущался такими вспышками, то со временем понял, что Елена практически всегда оказывалась права. Вот и сейчас ему хватило лишь одной минуты, чтобы признать справедливость её слов. Откинувшись на спинку стула, кивнул, соглашаясь с доводами:
– Продолжай…
Елена Сергеевна вполне оценила реакцию мужа. Окончательно успокоившись, она продолжила почти шёпотом:
– Мы не сможем гарантировать Павлу достойное будущее, если отправим его
Юрий Алексеевич непроизвольно рассмеялся:
– Ну а дальше по обкатанной и уже отработанной схеме?
Супруга не поддержала веселье мужа. Снова наклонившись над столом, она ответила со всей серьёзностью:
– Ты прав. Как всегда. Наша задача вовремя перевести его на партийную работу. Сам знаешь. Ничто не вечно под луной, кроме учения Маркса и власти КПСС. И это не шутка, это – серьёзная карьера политика. Ну и отец, конечно же, поможет. Здоровье и должность пока позволяют. Кстати, он одобрил такую стратегию.
Лицо супруга слега помрачнело:
– Это он тебе присоветовал?
– Нет. Он просто согласился.
Юрий Алексеевич, зная, что вызовет раздражение Елены Сергеевны, забарабанил пальцами по столу. Немного помолчав, подвёл итог:
– Он согласился, а я утвердил твою «стратегию». Считай, что твой документ завизирован.
Женщина, вопреки ожиданиям мужа, улыбнулась и уже мягким голосом задала вопрос:
– Ты подумал, что мы подарим сыну на окончание школы?
– Да. Мне вручили, уж не упомню по какому поводу, отличные швейцарские часы в корпусе из белого золота. Дорогущая штука, надо сказать, а в глаза не бросаются. Отличный подарок. Окончит первый курс, подарим ему новую модель «Жигулей». До «Волги» он ещё не дорос. Да и ни к чему это молодому парню. Старпёрская машина.
Глава 2. На пороге взрослой жизни. Перед выпускным
Пашка вышел из подъезда цековского дома и, с удовольствием втянув в себя июньский воздух, посмотрел на часы, приятно оттягивающие левую руку. Сегодня утром родители вручили ему этот подарок в знак окончания школы. «Ты не смотри, что выглядят они скромно, – сказал отец, глядя в глаза сына, – дорогущий механизм, швейцарская работа. Корпус из белого золота, чтобы в глаза не бросалось. Мы с матерью специально именно такую модель для тебя заказывали. И год окончания тобой школы – 1984. Красиво получилось. Просто и красиво». И хотя Юрий Алексеевич наперёд знал, что кроме невнятного бурчания, не дождётся от наследника других проявлений благодарности, его неприятно задела реакция Павла. Тот с невозмутимым видом принял из рук матери кожаную коробочку и тут же сунул её в карман джинсов. Правда, родители не знали, что едва за Пашкой закрылась дверь их квартиры, он, завернув за лифт, тут же извлёк подарок и с удовольствием надел часы на запястье. «Вот она, почти взрослая жизнь! – думал парень, шагая в направлении центрального парка, – завтра выпускной и прощай школа!». Отличное настроение распирало грудь, а великолепное летнее утро усиливало ощущение необъятной свободы и необъяснимого счастья. Вчера вечером Елена Сергеевна объявила ему решение семейного совета, которое заочно делало Пашку абитуриентом местного университета, и была несколько расстроена абсолютно безразличным согласием сына. Павел лишь пожал плечами и, буркнув под нос короткое «ладно», прошёл в свою комнату. Елена Сергеевна почему-то с укоризной посмотрела на домработницу:
– Хоть бы возмутился, возразил что ли… Вроде бы и хорошо, что принял как должное, а у меня на душе осадок.
Анна вступилась за юношу:
– И слава Богу, Лена Сергеевна! Другие детки скандалы закатывают и всем недовольны. И всё-то им не так. А наш всё принял как надо. Мужчина растёт!
После таких слов доморощенной адвокатессы хозяйке ничего не оставалось, как только молча согласиться с её доводами. Тихо вздохнув, Елена Сергеевна подошла к телефону, чтобы сообщить мужу о результатах односторонних переговоров с сыном.