Баловни судьбы
Шрифт:
Он замолчал. Потом протянул руку за пивом, осторожно, щадя разбитые губы, отхлебнул и поставил бутылку на место.
— Ну?
В комнате стало очень тихо. Бондо сидел, разинув рот, и Микаэль взял свою бутылку и, не сделав глотка, поставил ее обратно.
— Ну? — повторил Клэс. На этот раз резче. Микаэль попытался осторожно улыбнуться.
— Ты, по-моему, газет начитался в последнее время, — сказал он.
— Что ж, отлично. Не хочешь — так и скажи, мы с ребятами и без тебя прекрасно обойдемся. Смотри только не прогадай.
Микаэль неловко заерзал.
—
— Что «но»?
— Не слишком ли... — Улыбка на его лице дрожала, как пламя свечи на сквозняке. — Не слишком ли это опасно?
— Что значит «опасно»?
— Не будет ли у нас потом неприятностей?
— Естественно, мы поставим условие, чтобы нам ничего за это не было.
— А, ну тогда, конечно.
— А вдруг...
Ему пришлось начинать дважды, и оба раза возникало ощущение тошноты, как днем на шоссе.
— Вдруг они не захотят? Что тогда с... ребенком?
— А что обычно делают с заложниками, если требования не выполняются?
В комнате снова стало тихо. Клэс сощурил глаза, из них брызнуло презрение.
— Значит, тоже дрейфишь! Ну что ж, блестяще! Значит, вы считаете в порядке вещей, что этот гад меня избил? Отлично, я и без вас справлюсь, только уж потом ко мне не лезть и на дружбу мою не рассчитывать, потому что между нами все будет кончено. — Он рубанул рукой по воздуху. — Абсолютно все кончено.
— Брось выпендриваться, — нервно начал Микаэль. — Ясное дело, мы согласны, но нужно ведь все обговорить, верно?
Клэс молчал. Он умел молчать так, что собеседник чувствовал себя полностью уничтоженным. Тогда нерешительно вступил Бондо.
— А куда мы ее увезем?
— Наконец-то вопрос по делу. Я тебе отвечу, Бондо. На дачу моей сестры. Я тут случайно узнал, что она со своим типом уехала отдыхать. В Австрию. Да и потом, ничего ей, скорей всего, не будет, наверняка они уступят. Во всяком случае, смею вас уверить, я не позволю, чтобы меня тут избивали, и заставлю его попросить прощения!
Микаэль кивнул и сделал глоток.
— Конечно, заставишь. — И немного погодя: — А когда начнем?
— На этой неделе. По крайней мере до приезда этой стервы с Мальорки или где там она обретается?
Его опять затошнило. Что обычно делают с заложниками?
И ледяной взгляд Клэса.
Нет, он рехнулся, просто-напросто рехнулся, а расплачиваться за это девочке. Ей-богу, кое у кого из них не все дома!
— Что это ты не пьешь, Тони? Все еще сомневаешься?
Если так, катись отсюда поскорее, так будет лучше.
— Нет, — быстро сказал он, — ничего я не сомневаюсь.
— Отлично! — Клэс кивнул, провел рукой по губам и поморщился. — Ну и болит же, черт побери! — Потом милостиво добавил: — Пейте, у меня еще есть.
Бондо вдруг захихикал:
— А знаете, откуда ему позвонят? С Мальорки — вот!
Клэс треснул его по плечу, в глазах заплясали огоньки.
— А ты не дурак, Бондо. Ей-богу, не дурак! Конечно, с Мальорки. Лично ему. А когда он прибежит в кабинет, трубка
Он засмеялся. Все они засмеялись. А Клэс встал с койки, подошел к картонной коробке, вынул четыре бутылки, открыл и раздал приятелям.
— А уж на даче, кто со мной поедет, нужды ни в чем не будет: там всего навалом. Наверняка дело выгорит. А если что не так, — он сунул палец в горлышко бутылки и со щелчком вытащил его, — у нас ведь машина, так что смоемся, и все. О’кей?
— О’кей! — кивнули остальные и со стуком сдвинули бутылки. Все будет как надо!
Нет, не будет, размышлял он, не в силах заснуть. Лежал и, наморщив брови, вглядывался в темноту. Наверняка что-нибудь случится, и ничего у нас не выйдет. Боюсь, ничего не выйдет.
Но за этим страхом прятался другой, еще больший, — страх перед тем, что все получится, ведь такой уж он был, этот Клэс, все ему удавалось.
7
После уроков он некоторое время в нерешительности стоял у окна и смотрел на мокрый от дождя пустой двор, не отдавая себе отчета, зачем задержался. Нужно идти домой. Вернее, ехать в поселок и забрать у няньки малышку.
— Ладно, надо ехать, — проговорил он вслух.
И не двинулся с места. А немного спустя обнаружил, что прошел по двору, поднялся по лестнице и идет по коридору в кабинет, сам не зная зачем.
Нет, с Максом он говорить не собирался, потому что Макс минут десять как уехал. Уехал читать лекцию, куда-то далеко. И вернется домой не раньше чем поздно вечером или ночью. И это Макс тоже умел: читать публичные лекции.
В кабинете никого не было. Он уселся на стул для посетителей и закурил.
Удивительно, но то, что он ударил воспитанника, не вызвало никакой особой реакции. Все последние дни он то со страхом думал об этом, то забывал. Наутро после происшествия он зашел в интернат и отпросился у Макса: дочка заболела. Макс, читавший какие-то бумаги, оторвался от них, исподлобья взглянул на него и потер подбородок.
— Можешь побыть дома несколько дней, пока она не поправится, — сказал Макс и снова углубился в работу, а он стоял перед ним, точно ожидающий взбучки школьник. Однако ни слова больше сказано не было, и он пошел домой, позвонил в поселок хозяину магазина, у которого обычно покупал продукты, и заказал кое-что на дом: яйца, маргарин, кофе и пиво. И еще фруктовой воды для малышки. А в конце, когда торговец повторял заказ, добавил, словно это только что пришло ему в голову:
— Да, кстати, еще бутылку виски.