Балтийцы идут на штурм !
Шрифт:
– Давай выступай. Ты разбирался в причинах аварий следственной комиссии Центробалта. Скажи, прав Демчинский или нет.
Я попросил слова вне очереди. Направляясь к трибуне, заметил, что Дыбенко ободряюще кивнул и сделал движение кулаком, будто пихал кого-то в бок - давай, мол, стукни хорошенько по Демчинскому! К счастью, мне было чем "стукнуть". Я начал так:
– Господин старший лейтенант собрал много фактов об авариях кораблей, которыми командовали избранные матросами офицеры. Но почему-то умолчал о неполадках, происшедших по вине командиров, назначенных штабом. А ведь таких случаев значительно больше, и виноваты в них люди как раз со специальным морским образованием... Я покажу это на фактах.
А фактов у меня было много. Помимо тех, что накопились за время работы
В заключение я сказал, что от аварий на море никто не гарантирован. Бывает, что и самый опытный командир попадает впросак. Но ведь все дело в том, что наши комиссары вовсе не собираются подменять командиров. Задачи у них другие. Они прежде всего должны следить, чтобы не было предательства со стороны офицерского состава. А для этого у наших комиссаров знаний вполне хватит. Мы не позволим скрывать приказы и распоряжения, направленные против революции.
Эти слова были встречены аплодисментами. Когда началось голосование по резолюции о комиссарах, ее приняли подавляющим большинством голосов. Это решение съезда вызвало переполох в штабе флота и морском министерстве. Вердеревский прислал телеграмму, требуя отмены этого постановления. Делегаты оставили ее без ответа. Комиссары были назначены на все корабли и во все береговые части. Они сыграли большую роль в подготовке и проведении вооруженного восстания.
Съезд моряков Балтики принял устав Центробалта, который вновь делал этот матросский орган полным хозяином на флоте. Я уже рассказывал о том, какие мытарства пришлось выдержать Центробалту первого созыва из-за того, что командование и правительство не желали утвердить выработанный им свод правил. Теперь обстановка изменилась настолько, что устав решено было вообще никуда не посылать на утверждение.
На съезде обсуждался и вопрос о разоружении кронштадтских фортов. Временное правительство распорядилось снять с них орудия под предлогом, что они нужнее на фронте. Делегаты дружно отвергли этот довод и заявили, что Балтийский флот не допустит лишения Кронштадта артиллерии.
Каждое решение съезда балтийцев было против Временного правительства. А у того уже не оставалось реальных сил, чтобы обуздать непослушный флот. Зато на словесные упреки и обвинения власти не скупились. По команде сверху буржуазные газеты принялись трубить о том, что Балтийский флот окончательно разложился и теперь совершенно небоеспособен, что он не сможет оказать никакого сопротивления, если немецкие корабли попробуют нанести удар...
Это походило на подсказку, и немцы не заставили себя долго ждать. В дни работы второго съезда представителей Балтийского флота крупные соединения кораблей противника начали боевые операции, стремясь прорвать оборонительный пояс и выйти к Гельсингфорсу и Кронштадту.
Парадоксально, но действия неприятеля были весьма на руку Временному правительству. Оно не жалело слов для заявлений о том, что будет вести войну до полной победы над врагом, а в то же время готово было пожертвовать Балтийским флотом и сдать Петроград, Не случайно именно в это время бывший председатель Государственной думы Родзянко во всеуслышание заявил в газете, что потеря Петрограда не будет иметь существенного значения. В правительстве вполне серьезно обсуждался вопрос о перенесении столицы в Москву.
Русская буржуазия рассчитывала задушить революцию руками немцев. Как бы откликаясь на это негласное приглашение, немцы усилили нажим на Северном фронте, активизировались на Балтике.
29 сентября командованию флота стало известно, что германские корабли подавили береговую батарею на острове Эзель и начали высадку десанта. В тот же день об этом узнали и делегаты нашего съезда. Балтийцы постановили направить в штаб трех комиссаров - Войцеша, Журавлева и Балыкина. Их обязали подписывать все приказы по флоту вместе с командующим. На рижское побережье послали членов ЦКБФ комендора линкора "Гражданин" Суркова и комендора линкора "Слава"
Немцы рвались в Рижский залив. С их стороны в боях участвовали десять линейных кораблей и линейный крейсер, девять легких крейсеров, пятьдесят шесть эсминцев и около двухсот тральщиков, охотников за подводными лодками, вспомогательных судов. Удар противника приняли два устаревших линкора "Слава" и "Гражданин", три крейсера давней постройки, двадцать шесть эскадренных миноносцев и несколько десятков вспомогательных кораблей.
При таком неравенстве сил русским морякам приходилось только обороняться. Они изматывали неприятеля в непрерывных боях, наносили ему чувствительные потери. Утраты несла и наша сторона. У Моонзундских островов погибли линкор "Слава" и эсминец "Гром". Лишь после напряженных шестидневных боев врагу удалось пробиться в Рижский залив. Но этот успех обошелся ему дорого. Германцы лишились семи эсминцев, из строя были выведены три линкора, семь миноносцев, несколько вспомогательных судов и тральщиков.
К дальнейшему расширению наступательных операций на море они после этого уже не стремились.
Я совершенно уверен, что германский флот не добился бы и этих тактических преимуществ, если бы не предательство некоторых высших офицеров и не активная деятельность вражеской агентуры в нашем тылу. Примерно недели за две до начала наступления противника в Центробалте обсуждался вопрос о германском шпионаже в районе Рижского залива. Уже тогда было замечено, что летчики противной стороны, вылетая на бомбежку, точно знали расположение наших судов. Команды кораблей, находившихся в Рижском заливе, просили удалить с острова Моон баронов Нолькена, Буксгевдена и священника Мери. Члены ЦКБФ не доверяли начальнику сухопутной обороны контр-адмиралу Свешникову. На острова Моонзундского архипелага были командированы товарищи Красноперов и Машкевич. Прибыв туда, они установили, что адмирал Свешников и начальник дивизии подводных лодок Владиславлев находятся в тесной связи с иностранными лазутчиками. Красноперов и Машкевич выяснили, что Свешников распорядился снять с западного побережья Эзеля воинские части и отвести их в глубь острова. На защите самого уязвимого места был оставлен лишь один пехотный полк. Артиллеристы береговых батарей сообщили нашим представителям: фундаменты для многих орудий сделаны так, что после нескольких выстрелов могут осесть. Пока Машкевич и Красноперов добивались санкции на арест начальника сухопутной обороны, прошло две недели. В это время развернулись бои на Моонзунде. Немцы высадились как раз в том месте, откуда Свешников приказал отвести войска. Узнав о десанте, Свешников бежал. Вместе с ним скрылся и начальник дивизии подводных лодок Владиславлев.
И еще одна деталь. В порту Гапсаль находился дивизион английских подводных лодок. Опираясь на русские базы, они вели операции против германского флота. Однако, когда корабли последнего появились у Моонзундского архипелага, ни одна английская лодка не вышла в море. Красноперов и Машкевич разговаривали по этому поводу с командиром дивизиона. Но тот ответил, что не имеет никаких распоряжений от своего начальства. Разозленные центробалтовцы пожелали ему поскорее убраться в свою Англию. Английские моряки так и сделали. При появлении противника они взорвали лодки и уехали, домой, не помню уже - через Финляндию или через Архангельск.
По поводу событий во время Моонзундских боев Владимир Ильич Ленин писал: "Не доказывает ли полное бездействие английского флота вообще, а также английских подводных лодок при взятии Эзеля немцами, в связи с планом правительства переселиться из Питера в Москву, что между русскими и английскими империалистами, между Керенским и англофранцузскими капиталистами заключен заговор об отдаче Питера немцам и об удушении русской революции таким путем?
Я думаю, что доказывает"{6}.
Балтийские матросы встали грудью против врага, сорвали планы германского командования, а вместе с ними похоронили надежды русской буржуазии задушить революцию руками иноземных империалистов.