Балтийская легенда
Шрифт:
Ждать солдат на митинг долго не пришлось. Емельянов сообщил о результатах своей поездки в Военно-боевой центр. При всеобщем ликовании над фортом был поднят красный флаг.
Бастаковская батарея располагалась на господствующей высоте Михайловского острова. Отсюда были хорошо видны остальные двенадцать островов Свеаборгской крепости и морские подступы к Гельсингфорсу. Здесь-то Емельянов и устроил свой командный пункт.
Тишину солнечного утра разрядил выстрел одиннадцатидюймовой мортиры. Снаряд с угрожающим шуршанием понесся в гущу островов. Секунда, другая —
Под прикрытием огня восставшие быстро заняли Артиллерийский и Инженерный острова.
В разгар обстрела Емельянов заметил, что снаряды шестидюймовых пушек стали ложиться близ лазарета. Он поспешил к батарее.
— Ребята, вы перестарались, — сказал Емельянов комендорам. — По лазарету стали бить. Прекратить огонь!
Батарея замолчала.
— Так там же больных нема, — заговорил бородатый наводчик первого орудия. — Их всех оттуда вывели. Вот он может подтвердить.
К Емельянову подошел солдат с бледно-желтым лицом, заросшим бурой щетиной.
— Так точно, в госпитале больных нет, — заявил солдат. — Там сейчас офицеры попрятались.
— Все равно стрелять по лазарету нельзя, — ответил Емельянов. — Видите, над ним флаг Красного Креста. Мы сейчас с вами великое дело совершаем. Негоже его делать жестокостью.
— Слышно что-нибудь о депутации? — спросил Емельянов Коханского, вернувшись на Бастаковскую батарею.
Два часа назад восставшие направили к коменданту крепости Лаймингу парламентеров с предложением сдаться. Срок их возвращения истек, и артиллеристы вынуждены были открыть огонь по Комендантскому острову.
— Наблюдатели доносят, что из комендантского дома депутаты не выходили.
— Что же будем делать? — Емельянов обвел взглядом представителей рот.
— Усилить огонь! Идти на штурм! — послышались предложения.
Емельянов задумался. Потом уверенно произнес:
— Генерал Лайминг, конечно, ведет себя подло. Он не имел права задерживать депутацию, шедшую с парламентерским флагом. Но усиление огня увеличит жертвы среди стрелков и остервенит их против нас. Для атаки центра крепости у нас нет сил: без пехоты на Комендантский остров не пойдешь. Предлагаю переговорить с генералом Агеевым, чтобы он посоветовал коменданту прекратить ненужное сопротивление и сдать крепость.
Так и порешили. Перетрусивший генерал-майор Агеев согласился на предложение революционеров. Огонь с Михайловского форта прекратился, и новая делегация вручила коменданту крепости следующую записку:
«Ввиду того, что оружие пехоты не может противостоять оружию артиллерии, то считаю бесполезным сопротивляться артиллерии и во избежание дальнейших жертв и громадных убытков советую вам сдаться. Перемирие артиллеристы назначили на 2 часа. Агеев».
— Скажите на милость, Алексей Петрович в руках мятежников и жив! — проговорил Лайминг, передавая адъютанту записку и делая вид, что не замечает парламентеров.
— Писана собственноручно генералом Агеевым, — подтвердил адъютант.
— Каков будет ваш ответ, господин комендант? — спросил фейерверкер [5]
Комендант нахмурился. Кулаки его сжались. Генерал глядел мимо солдат-парламентеров. Еще вчера он мог помыкать ими и помыкал как хотел. А сегодня они вышли из повиновения. Нет, черт возьми, надо показать смутьянам, что такое власть, как надо уважать присягу дарю и отечеству! Одну депутацию задержал. Не выпущу и эту.
5
Фейерверкер — звание унтер-офицера в артиллерии.
Взгляд коменданта остановился на окнах. В них не только не осталось ни одного стекла, но вылетели и рамы. В потолке зияла дыра. Разрушения напомнили коменданту о силе обстрела морской артиллерии, о жертвах, понесенных крепостными пехотинцами, а также стрелками, присланными командованием 22-го армейского корпуса. Генерал знал, что полки корпуса находятся в Вильманстрандских лагерях. Финские рабочие объявили забастовку, взорвали полотно дороги на Петербург. Это затруднит переброску войск из лагерей в Гельсингфорс.
Как назло, эскадра тяжелых кораблей в море, на ученьях… А может, это к лучшему? Не дай бог, и там бунт! Нет уж, пусть эскадра плавает подальше от крепости…
— Напоминаем, господин комендант, — голос парламентёра прервал размышления генерала, — время переговоров истекает. Если наша и первая делегации не возвратятся, то артиллерийский обстрел возобновится с еще большей силой.
Генерал бледнеет:
— Мы вас, конечно, отпустим…
— И не только нас, но и наших товарищей, — настаивает фейерверкер. — Вы не имели права задерживать парламентеров.
— Какие парламентеры?! Мятежники!.. — взрывается комендант.
Он перехватывает испуганные взгляды начальника штаба и адъютанта. В потолке над головой грозным предупреждением зияет дыра. Лайминг тушит гнев. Мозг сверлит мысль: надо выиграть время, продержаться.
— Ваших товарищей… э-э, то есть первую депутацию никто не арестовывал. Она задержалась из-за начавшегося внезапного обстрела наших позиций. Не отсылать же было ее под огонь.
И, обратившись к адъютанту, генерал приказал:
— Господин поручик, проводите обе делегации до моста.
— Слушаюсь! — и звякнули шпоры.
— Каков ваш ответ о сдаче крепости? — спросил фейерверкер.
— Я такое предложение принять не могу, — заявил Лайминг и покинул комнату.
Ровно в два часа пополудни на Комендантский остров обрушился новый шквал огня и металла.
Свеаборгская тетрадь
При сборе материалов о легендарных событиях на Балтике автору удалось найти очевидцев, родных и друзей участников восстания на «Памяти Азова». А о том, что произошло в Свеаборге, свидетельствовали лишь архивные документы. Хоть бы одно слово живого человека!