Балтийский вектор Бориса Ельцина
Шрифт:
Шахтерские забастовки - это ведь оглушительный набат, и попробуй к нему не прислушаться. Если верхи при наборе соответствующих привилегий и наличии псевдореволюционных прожектов хотят жить, как жили, то низы - тоже хотят жить по-человечески.
– По-моему, судьба готовит Горбачеву нелегкую участь мученика. Заслужил ли он столь тяжелый крест?
– Возможно, и не заслужил, но его окружают фарисеи...
– Борис Николаевич, получается, что перестройка дошла до некоей фазы застоя...
– У нас остался небогатый выбор: или радикальные мирные перемены, или чрезвычайное положение с диктатурой и железной рукой.
– Кстати, кое-кто видит в Ельцине "железную руку".
– Об этом кричат на каждом углу манипуляторы
– "Все клянутся, будто я сын Юпитера, но эта рана всем разглашает, что я человек". Это, Борис Николаевич, относится к вышесказанному вами.
"Аргументы и факты" в No 25 этого года писали: "Как заявил представитель книжного издательства "Саммит букс", в начале 1990 года в США будут опубликованы мемуары Б. Н. Ельцина".
– Я заключил контракт с одним английским юристом - 15 процентов гонорара от издания книги пойдут ему. А свой гонорар отдам на борьбу со СПИДом. Юрист этот оказался весьма предприимчивым человеком: он поехал в США и организовал там аукцион. И если книгоиздательская фирма ему предлагала 150 тысяч долларов, то в результате аукциона издательство приобрело право на издание за 450 тысяч долларов.
– У вас были проблемы с поездкой в Америку?
– В Союзе до последнего момента тянули резину с оформлением выездных документов. Кроме решения Президиума ВС, еще нужно было получить "добро" в ЦК КПСС, где документы "проквасились" до того времени, когда уже самолет, на котором я собирался за океан, начал прогревать двигатели.
– Вас упрекают в том, что в США вы были чрезмерно комплиментарны в отношении Америки. Когда вы поняли, что попали в необычную страну?
– Это действительно было открытие Америки. Народ этой страны умеет прекрасно работать и со вкусом отдыхать. Он не зациклен, совершенно свободен, живет без оглядки. На улицах я встречал приветливых, улыбающихся людей. Видел ли я в Америке социальные язвы? А я не за тем туда ехал - язв я у себя дома насмотрелся до отвращения. Я не искал соринку в чужом глазу.
Теперь относительно чрезмерной комплиментарности... Я так не думаю: я говорил то, что считал нужным сказать, и у меня нет мнения на выезд "в люди".
– Вам ничего не хотелось бы взять обратно из того, что вы говорили в США?
– Ни в коем случае! Я лишний раз убедился, что разрабатывая собственную модель социализма, нельзя отбрасывать 200-летний опыт американской демократии.
Впрочем, от одного утверждения я хотел бы все же отказаться. В Америке, когда у меня спросили, как я отношусь к обществу "Память", я сказал примерно следующее: дескать, не знаю я их и знать не хочу. Так вот, слова "знать не хочу" беру назад. Парламентарию не к лицу столь высокомерный тон, тем более это противно моим принципам. Я сам настрадался от высокомерия чинуш и замалчивания, когда вокруг меня был настоящий заговор молчания. Диалог нужно вести и с формалами и неформалами, и с левыми и с правыми. Борьба должна вестись на уровне дискуссий, а не брани. Тем более в "Памяти" есть много положительных моментов, и не считаться с этим попросту нельзя.
– Не отплатил ли вам лидер "Памяти" той же монетой, когда недавно, в выступая в программе "Взгляд",
– Это было решение Политбюро, подписанное Брежневым. На снос дома давалось три дня. Я спрашивал у тех, кто спустил в Свердловск бумагу, - как я объясню людям? "А вот как хочешь, так и объясняй". Бери, мол, все на себя. Тогда я был самым молодым первым секретарем обкома, и зубки, хотя уже начали прорезываться, но все еще были молочные. Прошли сутки, а дом все еще стоит. Ну и начались из Москвы звонки: мол, дом старый, без удобств, людей в нем расстреливали... Словом, в одну ночь срыли и на том месте закатали асфальт улица К. Либкнехта прошла.
– В свердловской газете "На смену", однако, говорится, что "особняк, где произошел расстрел царской семьи, был ликвидирован по инициативе Москвы (предположительно - по приказу тогдашнего министра ВД Щелокова)".
– Нет, это было сделано по распоряжению Политбюро.
– Кстати, о деяниях, творимых по ночам... Говорят в одну из ночей с дома на Кутузовском проспекте, где жил Брежнев, исчезла мемориальная доска в его честь.
– Подробностей не знаю, но одну историю с прославлением Ильича-2 могу рассказать. В кампанию возвеличивания "гения" Брежнева в Свердловске отыскали дом, где он в 1928-29 годах работал землеустроителем. Стали на меня нажимать - почему в этом доме не музей? А я спрашиваю: а купель, где он родился, вы случайно золотом не облицовывали? Вот корыто, в котором, например, меня крестили, сейчас уж не найдешь...Вот тогда, наверное, я в первый раз проявил непослушание - не подчинился решению ЦК. Вызвали в Москву и пустили "по кругу", как, знаете, гоняют при молотьбе лошадь. Отправился по кабинетам, пока не дошел до Михаила Сергеевича, который тогда уже был членом Политбюро, секретарем по селу. Мы были с ним знакомы, иногда перезванивались. Захожу в кабинет, а он спрашивает: ну, не согласен с решением ЦК? Я отвечаю: не во всем согласен... Горбачев: а ты все-таки делай выводы...И повторил он это дважды.
Так и провалилась идея с созданием в Свердловске музея Леонида Ильича.
"Московские новости" - 16 апреля 1989 года: "Конечно, у Ельцина выгодная позиция "теневого лидера", критика того, что реальной политикой делается плохо. Но ведь и большинство его почитателей занимаются такой же критикой, не имея, в отличие Ельцина, лишь одного - возможности быть услышанными. И они поддерживают человека, который поднимает их мысли до уровня, на котором принимаются решения".
– Раз уж мы с вами начали наш разговор с исторических параллелей, позволю продолжить аналогию. Речь идет о вашем "Заявлении для печати и других средств массовой информации" от 17 октября 1989 года. Что это переход Рубикона?
– В этом Заявлении я констатировал то, что есть на самом деле.
– В третьем пункте "Заявления" вы делаете угрожающе-защитный "жест": "В случае продолжения травли я оставляю за собой право предпринять соответствующие шаги к лицам, покушающимся на мои честь и достоинство гражданина и депутата".
– После того, как меня начали травить, я счел необходимым предупредить тех, кто к травле причастен. Я не скрываю, слова предупреждения я вкладываю в уши определенных людей, которые знают - как и с помощью чего я могу защищаться. Какие меры могу принять. (В связи с этим вопросом я рассказал Борису Ельцину о том, как редакция газеты "Советская молодежь" "дралась" за публикацию "Заявления", бескомпромиссно отстаивая право народного депутата делать в печати заявления. Редактор "СМ" Александр Блинов, его заместитель Светлана Фесенко, ответственный секретарь Владимир Шулаков, не испугавшись давления сверху, отстояли главный принцип человеческого права - права на свободу печати - А. О.).