Балтийский ястреб
Шрифт:
— Император желает вас видеть!
— Как срочно?
— Немедленно!
— И какова же причина?
— Подробно не осведомлен. Но, кажется, его величество желает обсудить возможность диверсии против эскадр неприятеля.
— Передайте государю, что я не здоров!
— Что-то серьезное? — всполошился Вревский.
— Нет. Ничего такого. Но врач рекомендовал мне покой, так что в Петергоф отправлюсь завтра.
— Константин Николаевич, — вздохнул генерал. — Его величество категорически не желает, чтобы вы выходили в море!
— Да какое там.
— И поэтому постоянно находитесь на своем флагмане?
— Да. Мне здесь комфортно.
— В таком случае, позвольте откланяться.
— Не смею задерживать!
— Отходим! — приказал я командиру «Рюрика», как только «Александра» покинула рейд.
— А как же приказ государя?
Судя по выражению его лица, Вревский не постеснялся лично довести до всех моих приближенных царскую волю…
— Он тебе лично что-то приказал?
— Нет, но…
— Эполеты жмут?
— Слушаюсь!
Получив приказ, механики запустили машину, и наш фрегат медленно двинулся в открытое море, мерно плюхая плицами. Я же поежился от колючего ветра и спустился к себе, чувствуя спиной взгляды всех присутствующих, от командира фрегата и адъютантов до последнего матроса. Ослушаться прямого приказа царя — ужасный проступок. А Николай Павлович не из тех, кто спускает подобное…
— Да не переживайте вы так, — обернулся к Баженову с офицерами, — может, еще и не вернемся…
Одним из первых к месту предстоящей битвы прибыл отряд капитан-лейтенанта Мейснера. Четыре «шанцевских» канонерки, ставшие сегодня по воле великого князя миноносками, и колесная «Грета». На первый взгляд включение этого парохода в отряд было нелепостью. Если, конечно, не вспоминать, что именно этот корабль участвовал во всех испытаниях нового оружия и потому имел самую опытную команду.
А еще у него была репутация «счастливчика». Судите сами, первый его бой с куда более сильным, чем весь русский отряд, фрегатом закончился не просто победой, а захватом вражеского корабля. Причем, самую большую награду получил как раз-таки командир этой самой «Греты» Виктор Кострицын. Шутка ли, чин, крест и новый корабль под начало!
Теперь пароходом командовал его бывший помощник Петр Вальронд. Едва получив лейтенантские эполеты, молодой офицер оказался перед непростым выбором. С одной стороны, Кострицын звал его с собой, обещая место вахтенного начальника. С другой, великий князь приказал готовить экипажи «шанцевских» канонерок к применению мин, а никого опытнее Вальронда во всем флоте просто не было. Так он стал сначала «исправляющим должность», а затем и полноправным командиром первого в своей недолгой жизни корабля.
— Лей сильней, — с надеждой вглядываясь в слякотную черноту вокруг, прошептал он себе под нос, плотнее надвигая кивер на лоб и запахивая шинель.
Шли они очень плотной колонной, уступом один за другим с минимальным лагом, чтобы не потеряться в темноте. Даже соединились специально проброшенными концами, натянутыми почти в тугую и удерживаемыми впередсмотрящими. Шесты с минами пока лежали задвинутыми
Несмотря на то, что ходовые огни погасили еще на рейде, никто не потерялся и не заблудился. Мейснер потом говорил, что причиной этого был как раз колесный пароход, плюханье плиц которого ясно слышали все участники.
В очередной раз подсветив стрелки брегета, Петр понял, что время пришло. Согласно диспозиции, перед ними находилась колонна вражеских линкоров. Роли распределены заранее. Первыми пойдут канонерки, на бортах каждой из которых закрепили по два длинных в три сажени шеста с похожими на бочки минами. Затем придет очередь «Греты». У нее тоже есть два шеста с адскими машинками, плюс никто не стал снимать с маленького парохода пушки. Если миноносникам не повезет, они их прикроют. Во всяком случае, попытаются…
Напряжение с каждой минутой росло. Вальронд, до боли напрягая зрение, вглядывался в пространство впереди, где то и дело мерещились гигантские борта линкоров. Но всякий раз с тайным облегчением сознавал, что все еще нет. Шли в полном молчании. Наконец, вдали мелькнул какой-то огонек. Потом еще один и еще.
В отличие от русских, союзники свои огни гасить не стали. Возможность того, что русские могут устроить диверсию, очевидно, не приходила им в голову. Да и не было к тому никаких поводов. Восточные варвары до сих пор не решались на прямое противостояние с просвещенными европейцами. Они умели упорно обороняться, могли даже накинуться толпой на одинокий корабль, а если тот получит помощь, уйти на спасительное мелководье. Но здесь и сейчас…
Первой в атаку пошла, разумеется, командирская «Щука». Застучала развившая полный ход машина. Громадина вражеского корабля становилась все ближе и ближе.
— Кто здесь? — крикнул с палубы часовой.
— Пора! — заорал Мейснер, и минеры наклонили шесты.
Убедившись, что все сделано как надо, командир замкнул рубильник гальванической батареи, и через мгновение раздался взрыв. Грохнуло так, что все, кто не догадался открыть рот, разом лишились слуха. На корабле противника раздались панические крики, стрельба, ругань, но «Щука» уже отходила в сторону.
Неподалеку раздался еще один взрыв. Судя по всему, постарались на «Стерляди». На их долю достался корабль поменьше. Всего скорее фрегат. Где-то совсем рядом выстрелила пушка. Затем еще одна. Моряки на вражеской эскадре пробудились и в панике бегали по палубам, пытаясь понять, что происходит.
— Две удачные атаки! — лихорадочно думал про себя Мейснер. — Где же остальные?
К сожалению, все обстояло не так радужно, как ему казалось. Из-за неопытности мина, подведенная им под дно вражеского корабля, взорвалась на некотором удалении и, хотя корабль содрогнулся от киля до клотика, обшивку пробить не удалось. Второй взрыв и вовсе произвели у самой ватерлинии. Так что получившаяся пробоина оказалась почти целиком надводной. На «Ерше» лейтенанта Сколкова все сделали правильно, но в самый важный момент вышла из строя гальваническая батарея.