Балтийский ястреб
Шрифт:
Больше всех не повезло «Стерляди» лейтенанта Бойе 5-го. Когда он шел в атаку, вражеские часовые пришли в себя, и вели огонь изо всего, что оказалось у них под руками. Одна из пуль или картечин, теперь уже не важно, угодила прямо в адскую машину. Нестойкий динамит рванул так, что на мгновение показалось, будто началось светопреставление. Несколько оглушенных взрывом матросов смело с палубы за борт. К несчастью, их падение осталось незамеченным, и никто не пришел им на помощь.
Единственный, кто понял, в чем дело, оказался Вальронд.
— Полный ход! — приказал он. — Подводи к линкору!
—
Прошло несколько томительных минут. Офицерам вражеского корабля постепенно удалось навести порядок. Отчаянно ругаясь и не скупясь на оплеухи, они успокоили матросов. А кое-кого, возможно, и пристрелили. Во всяком случае, паника прекратилась. И в этот момент часовой на борту винтового линкора «Кресси» обратил внимание на несущийся к ним на всех парах несуразный пароходик.
— Это русские, сэр! — доложил вахтенный офицер выскочившему из своей каюты в самом начале атаки в одном накинутом поверх нижнего белья мундире капитану Уоррену.
— Какие к черту… — заорал во всю мощь своих легких командир, — свистать всех наверх, мистер Дженкинс! Заряжайте орудия, бездельники, или нас отправят на дно! Рубите канаты и поднимайте паруса…
Успели зарядить только самые маленькие пушки на верхней палубе. Однако, «Грета» уже шла вдоль своей жертвы. Опытные матросы, не дожидаясь команды, выдвинули шест и опустили мину под воду.
— Готово! — заорал минер, после чего Вальронд замкнул рубильник.
На сей раз все сделали как надо, и мина буквально разорвала вражеское днище. Внутрь обреченного корабля хлынула вода, и через минуту он повалился набок, после чего стремительно затонул, увлекая за собой несчастных моряков.
Тем временем мокрый от обдавшей его при взрыве воды Вальронд направил свой корабль ко второму в строю противника кораблю, действительно оказавшемуся фрегатом. Поскольку у него оставался только один шест с миной, он решил зайти с другой стороны. Поначалу все шло хорошо. То ли англичане приняли его колесный пароход за свой, то ли в панике не обратили на него внимания. Но ни одна пушка или ружье не выстрелили в сторону «Греты». И лишь когда мина на конце шеста оказалась под его днищем, сообразили, что перед ними враг.
Петр уже привычным движением замкнул цепь, но ничего не случилось.
— Какого черта? — выругался он.
— Электролит вытек, ваше благородие! — доложил растерянный гальванер. — Должно пулей попало или еще какая напасть.
— Чтоб тебя! — сплюнул от досады офицер. — Тащи батарею от первой мины…
— Не успеем!
В этот момент на фрегате стали открываться порты. Еще несколько секунд, — понял лейтенант, — и вражеские пушки раздерут его маленький пароход! Но это еще полбеды, главное, что враг останется невредимым…
— Поднимай мину! — приказал он матросам.
Не очень понимая, что делают, они приподняли шест, отчего верхняя его часть появилась над водой под уже раскрытым портом. После чего Вальронд вытащил подаренный великим князем револьвер и принялся стрелять, стараясь попасть в тускло поблёскивавшую в темноте медную оболочку. Стрелком он был, прямо скажем, неважным, но третий выстрел сделал свое дело, вызвав детонацию динамита, которым была
Сила взрыва была такова, что сбила с ног заряжавших орудия канониров. В дополнение к этому трюмным матросам достался целый рой деревянных щепок. Тем временем в широкую пробоину мощным потоком хлынула черная, взбаламученная балтийская вода. А когда дым развеялся и к морякам вернулась возможность соображать, «Грета» успела отойти и скрыться в окружавшей их хмари.
Принявший командование пароходом мичман Де-Ливрон до крови прикусил губу, чтобы не расплакаться на глазах у подчиненных. С Вальрондом их связывала настоящая дружба, а сейчас его молодой командир лежал на палубе окровавленный, с пробитой случайным осколком головой и счастливо улыбался. Как будто Сонечка Ермолина, которой он все собирался сделать предложение, сказала ему да, а ее отец — строгий и чопорный надворный советник согласился их благословить.
Помощник лекаря из матросов кое-как перевязал раненого, после чего подошел к мичману для доклада.
— Так что сильно шибануло их благородие! Сомневаюсь, довезем ли живым…
— Отнести господина лейтенанта в каюту, — сухо распорядился мичман. — И будь готов оказать помощь раненым.
— Как прикажете. Только у нас их больше нет.
— Бой еще не закончен!
Глава 28
Вы никогда не задумывались, как дают имена боевым кораблям? Формально это право принадлежит главе государства, но поскольку фантазия одного, пусть даже и очень высокопоставленного человека не беспредельна, обычно он их только утверждает или выбирает из числа предложенных. А вот для того, чтобы предложить, существует целая наука — «каронимика»!
С большими кораблями все проще. Названиями им служат имена великих деятелей прошлого или выдающихся побед. Иногда именами делятся святые или даже целые группы. Так в Российском флоте появились «Три святителя» и «Двенадцать апостолов». Суда поменьше нарекали в честь античных богинь, городов или рек. Так что, когда стали массово строить канонерские лодки, приличных имен уже почти не оставалось, а потому в ход пошла всякая нечисть.
В том числе и «Русалка» с «Ведьмой». Именно так назывались канонерки, которыми командовали два закадычных приятеля лейтенанты Селиванов и князь Шаховской. Поговаривали, что, когда пришло время освящать уже заложенные корабли, батюшка возмутился и отказался нарекать их именами нечистой силы, но так это или нет, никто доподлинно не знал. Верфи и заводы работали тогда при полном напряжении сил, на формальности и торжества времени почти не оставалось, так что это, скорее всего, байка, которых у любого моряка множество!
Еще перед походом хорошо усвоившие, что новая техника не отличается особой надежностью, друзья решили, что атакуют одну и ту же цель, чтобы наверняка пустить врага на дно. С выбором тоже проблем не возникло. Первый корабль в линии темнел впереди несокрушимой громадой, и Селиванов, недолго думая, направил «Русалку» на него.
— Любопытно, а где «Леший» с «Домовым»? — обернулся назад идущий вслед за ним князь.
— Должно отстали в темноте, ваше сиятельство! — скороговоркой отозвался в темноте рулевой.