Балтийское небо
Шрифт:
Случилось так, что его тральщик как раз в это утро оказался возле Сухо. Может ли это обстоятельство изменить положение? Два орудия тральщика против шестидесяти… Если здраво рассуждать, при таких обстоятельствах "ТЩ-100" ничего изменить не может. Впрочем…
Вот в чем было дело: Каргин подозревал, что неприятель до сих пор не заметил его тральщика. В этот мглистый час очертания "ТЩ-100", вероятно, слились с неясными очертаниями острова Сухо и окружающих остров торчащих из воды скал.
Под прикрытием острова и маяка тральщик пошел на сближение с неприятелем. Остров был так низок,
Пора.
"ТЩ-100", зарываясь носом в высокую волну, обогнул остров с запада и возник перед неприятельскими судами.
Уж теперь-то его, конечно, заметили. Головной катер внезапно замедлил ход, десантная баржа, стоявшая на самом правом фланге, как-то нелепо подалась влево.
Каргин сразу определил дистанцию до головного катера: двадцать восемь кабельтов. "ТЩ-100" полным ходом шел на сближение. Двадцать пять кабельтов. Медлить больше нельзя…
— Огонь!
Корпус тральщика вздрогнул, два столба воды поднялись перед катером.
— Огонь.
Попадание.
Головной катер накренился, зачерпнул правым бортом воды и выпрямился. Потом два желтых языка, два языка пламени, возникли над ним, и тяжкий гул взрыва покатился над озером. Это на катере взорвались бензобаки. Катер пылал весь разом, от носа до кормы. Черный дым, мотающийся и крутящийся на ветру, скрыл его из виду.
Каргин услышал торжествующий шум голосов, глянул вниз и увидел возбужденные, радостные лица своих краснофлотцев.
— Огонь!
Надо пользоваться, пока немцы растеряны, надо не дать им опомниться.
— Огонь! Огонь! Огонь!
Теперь "ТЩ-100" летел, стреляя, прямо к длинной барже, ближе всех подошедшей к острову. Она подставила под его выстрелы весь свой плоский правый борт. На палубе ее черно от солдат.
— Огонь! Огонь!
Взрыв. Нос баржи стал быстро погружаться в воду; все солдаты столпились на неестественно вздыбленной корме. Им там, пожалуй, тесновато!
Еще попадание… Кто же это?.. Да ведь это бьют с острова! Островная батарея вступила в бой! Да как метко!.. Вот еще, еще…
Баржа погружалась, но моторы на ней продолжали работать и заставляли ее выделывать странные порывистые движения. Она шла как-то боком и наискось и с каждым мгновением приближалась к острову, пока наконец, круто склонясь на бок, не застряла на мели среди белеющих бурунов.
"ТЩ-100" перенес огонь обоих своих орудий на другие цели, и только пулеметчики продолжали обстреливать круто наклоненную палубу полузатонувшей баржи. Стоя за дрожащими и стрекочущими пулеметами, они смотрели, как очищалась палуба от солдат, падавших в волны.
Однако тем временем положение "ТЩ-100" значительно усложнилось. Преимущества внезапного нападения были им уже исчерпаны до конца. Противник успел опомниться. И хотя три орудия острова тоже не переставая вели огонь, неравенство сил с каждым мгновением ощущалось всё резче. Все орудия барж и катеров били по тральщику. Вода вокруг него пенилась
"ТЩ-100" опять обогнул западную оконечность острова Сухо и, выходя из-под обстрела, пошел к югу.
За отважным нападением одинокого маленького тральщика на вражеские корабли гарнизон острова следил с восхищением. Пламя, охватившее головной катер, батарейцы встретили радостным гулом голосов:
— Вот это попадание! Здорово! А? — подпрыгнув, крикнул Сашка Строганов главстаршине Мартынову. — Всё их начальство к рыбам! А?
И батарея острова Сухо сразу вступила в бой. Большую баржу, ближе других подошедшую к острову, она вместе с артиллеристами тральщика разбила и потопила. Метания баржи и гибель ее на глазах у всех в нескольких сотнях метров от островка наполнили батарейцев радостным ощущением своей силы. Три орудия батареи продолжали вести непрерывный огонь.
У старшего лейтенанта Гусева было нечто вроде своего командного пункта — маленький блиндаж со смотровой щелью, через которую можно было глядеть во все стороны. Блиндаж этот находился позади орудия Уличева и был соединен телефоном с командирами всех трех орудий. Однако особой надобности в телефоне не было: орудия стояли так близко, что из командного пункта нетрудно было подавать команды без всякого телефона. Вообще на этом крохотном островке всё размещено было тесно, до всего было рукой подать — и до дальномерщика с дальномерной трубкой, и до радиста, помещавшегося со своей аппаратурой в отдельной маленькой землянке рядом с командным пунктом.
В свой командный пункт Гусев вошел не сразу. В начале боя он стоял возле дальномерщика, прямой, подтянутый, чуть-чуть более бледный, чем всегда, и следил в бинокль за движениями кораблей. Дальномерщик докладывал ему всё время изменявшуюся дистанцию до цели, и Гусев отдавал приказания спокойным, ровным, звонким голосом, как на учебных занятиях.
Отрывая по временам глаза от бинокля, он следил за работой бойцов у орудий. Это была первая проверка его батареи, проверка всей его деятельности за целый год. Хорошо ли он учил своих бойцов? И он с удовольствием видел, как слаженны и уверенны все их движения, как быстро и безошибочно исполняют они его приказания, как твердо каждый знает свои обязанности и как часто следуют один за другим залпы, Длинные стволы орудий легко поворачивались, потом дергались; и Гусев сквозь круглые стеклышки своего бинокля видел взрывы снарядов как раз там, где хотел их увидеть.
Он понимал, что сумятица, созданная дерзким нападением тральщика на вражеские корабли, не будет продолжительной, и спешил воспользоваться ею возможно полнее. Он бил и бил из трех своих пушек. Стараясь усилить растерянность врага, выбирая наиболее уязвимые цели. Вот снаряд попал в громоздкую баржу. Она потеряла управление и закружилась на одном месте. Вот еще из одной баржи повалил дым. Там пожар… Попадания бойцы встречали дружными криками.
Но с каждым мгновением Гусева всё больше тревожило положение тральщика.