Бандитская рулетка
Шрифт:
– Ну, в принципе, да.
– Да это все неважно, главное, чтобы он тебя отсюда вытащил. Леня сказал, что через четыре дня суд будет и тебя выпустят под залог.
– На свободу, под залог, – в раздумье кивнул Кирилл. – И с чистой совестью…
Может, потому и хочет Леня вытащить его на свободу, чтобы воткнуть нож в спину. Вывезут Кирилла в сосновый бор и похоронят где-нибудь под пеньком, а по городу слух пойдет, что сбежал он. А если сбежал, значит, виновен… Что ж, если так, то, по крайней
– Ты чем-то взволнован? – обеспокоенно взглянула на него Настя.
– Взволнован. Тобой взволнован, неужели непонятно? Ты меня любишь?
– Очень.
– А почему не говоришь об этом?
– Когда, сейчас?
– Нет, вообще.
– Почему не говорю? – задумалась она. – Ты спросил – я ответила…
– А я если бы не спросил, ты бы так и не сказала?
– Но ты же спрашивал… И потом, любовь на деле надо доказывать, а не на словах.
– А ты готова доказать свою любовь на деле?
– Это что, допрос? – слегка смущенно засмеялась она.
– Ну, это же камера для допросов. И пыток… А если серьезно, я хочу сбежать.
– Сбежать? От Леонида?
– Нет, от закона… Сегодня меня выпустят, а завтра снова арестуют. И уже никогда не выпустят…
– Но ты же ни в чем не виноват.
– Вчера был виноват, сегодня – не очень, а завтра на меня повесят всех собак… Я не от Лени бегу. И не от жены. Я от закона бегу. И Роза должна меня понять. Она мне и с деньгами поможет…
Кирилл взял паузу, пережевывая собственные слова. А ведь это реальный вариант. Во-первых, такой расклад будет выгоден самому Лене. Логика проста – преступник тот, кто сбежал. Во-вторых, Кирилл мог найти поддержку у Розы. И, главное, Воротынцев не станет наказывать за этот побег его родителей и сестру. В этом просто не будет смысла…
– А Леониду скажешь?
– Нет.
– Почему?
– Ну, он убежище предоставить может.
– А это плохо?
– Если сначала убьют, а потом похоронят, еще ничего. А если похоронят заживо, тогда плохо, – грустно усмехнулся он.
– Где похоронят?
– В убежище!.. Лене нужно, чтобы я сбежал. Но будет лучше, если я сбегу на тот свет.
– Зачем ты так говоришь? – дрогнувшим голосом спросила Настя.
– Затем, что так оно и есть… Что там у тебя в сумке?
Кириллу нужно было перевести дух, и он решил прервать разговор. Поэтому и полез в сумку, которую она принесла с собой.
– Передача.
– Это я уже понял… Отбивные с сыром, м-м!
– Я сбегу с тобой, – проговорила Настя, с тоской глядя, как он отрывает зубами кусок отбивной.
– Не надо никуда сбегать, – улыбнулся он. – Мы просто возьмем и уедем.
– Уедем, – зачарованно кивнула Настя.
– И будем счастливы.
– И будем счастливы, –
– Все будет хорошо. Все будет очень хорошо, – сказал Кирилл, прижимая ее к себе.
– Будет. Обязательно будет, – прошептала Настя.
Дверь вдруг открылась, и конвоир потребовал Кирилла на выход.
– Я приеду за тобой. Я обязательно за тобой приеду! – на прощание пообещал он.
Ему известно, где живет Настя, поэтому в потемках плутать он не будет. Но сначала надо решить вопрос с Розой. Хорошо, если она даст свое благословление на побег. Если она любит его, то все поймет. И благословление он от нее получит, и деньги. Машина тоже не помешает…
Змеей вьется дорога – через поля в обход холмов. Машина не идет, а летит. Впереди свобода, сбоку Настя, а позади сумка с деньгами. Там и на домик в деревне хватит, и на трактор, чтобы в поле пахать. В деревенскую глухомань они едут, так, чтобы раствориться в ней навсегда.
Все хорошо, и Роза отпустила его, и Леня Воротынцев не преследует, а главное, Настя поехала вместе с Кириллом. Только вот плохо, что поесть они в дорогу ничего не взяли. Заехали в придорожное кафе, там и пообедали. И нехорошо стало ему от этого обеда – тошнота выкручивает нутро наизнанку. Температура поднялась, поэтому тело колотится в ознобе, а со лба скатываются крупные капли пота.
Останавливаться нельзя, но и ехать за рулем Кирилл уже не может. Он посмотрел на Настю, а она в ответ лишь покачала головой, нет, за руль не сядет. Улыбается она, а взгляд холодный.
Не может она управлять машиной, не умеет. Но это же наяву так, а во сне все возможно.
«Давай, у тебя получится!»
«Отстань!» – зло гавкнула на Кирилла Настя.
Как собака гавкнула. От удивления и возмущения он и проснулся. Да, это действительно был сон.
Никуда Кирилл не ехал, и Насти рядом с ним не было. Но тошнота настоящая. И жар сильный. И тело как будто не свое.
Он попробовал подняться, но не смог удержаться на ногах и упал, выплеснув из себя содержимое желудка.
Сначала рвало его переваренной пищей, затем желчью, а потом и кровью. Но рвотные позывы не прекращались. Казалось, еще чуть-чуть – и вместе с рвотой из него выйдет жизнь…
Дверь в камеру неожиданно открылась, и появились какие-то люди. Свет перед глазами заволокло красным пульсирующим туманом, и он полетел в угрожающе ревущую пропасть.
Очнулся Кирилл в помещении с зарешеченными окнами. Перед тем как снова потерять сознание, он успел понять, что это больничная палата, только находилась она в тюрьме. И еще он сообразил, что лежит под капельницей.