Бандитский век короток
Шрифт:
А дальше началось непонятное. Жуткие глаза бандита, в которые завороженно смотрел бомж, неожиданно словно взорвались изнутри. Голова лопнула, точно гнилой арбуз, и в лицо Копалычу плеснуло густо, сочно. Машинально старик вытер лицо и с ужасом уставился на свою руку, сплошь покрытую кровью и мягкими сероватыми комочками.
Стоящий у стены амбал замер, выкатив глаза и широко открыв рот. Прямо в зловонное дупло его рта скользнул просверком, вошел с хрустом, по рукоятку, тяжелый десантный нож. Волосатые лапы бессильно опали, судорожно задёргались и подогнулись ноги
Из проёма балконной двери скользнула размытая тень и склонилась над связанным молодым парнем.
Но этого Копалыч уже не видел. Выскочив из квартиры, он кубарем скатился с лестницы и побежал по безлюдной в этот час улице, тихо подвывая от ужаса. Остановился старик только у круглосуточно работавшей палатки. Заспанная молоденькая продавщица, с опаской глядя на покрытого с ног до головы кровью и мозгами бомжа, тем не менее с немалой выгодой для себя разменяла ему десять баксов и продала пять бутылок водки, две из которых он выпил тут же, у палатки, прямо из горлышка, а три оставшиеся унёс с собой в утренний туман.
Хмурое утро нехотя, лениво перетекало в начало хмурого дня. Уполз с улиц туман, но не растаял совсем, а затаился рваными клочьями в темных переулках и подворотнях.
Сеня Бес тупо смотрел на мелькавшие за тонированными стёклами улочки родного города. Он ненавидел серые стены домов с ржавыми водяными потеками, ненавидел раздолбанную дорогу, бесчисленные ямы и рытвины которой сочились желчным гноем глины. «Девятку» тряхнуло на крутом ухабе так, что она застонала, как живая.
Сеня, люто мучившийся похмельем, вполголоса матюкнулся и рыгнул. Салон наполнился густым запахом перегара.
— Смотри, куда рулишь, козлина! — буркнул он.
— Сам ты козлина! — нехотя откликнулся водитель. — Тут, блин, куда ни рули, один хер, в яму влетишь.
Остальные трое пассажиров, как по команде, уставились на Сеню, задумчиво посмотрели на водителя, оценивающе — на дорогу и вновь отрешенно замерли, передавая друг другу плотно забитый косяк.
Машина, неуклюже вильнув к обочине, замерла у дома Кацмана.
— Вроде приехали, — покосился в окно Бес. — Ну чё, двинули? — Он открыл дверцу и, зябко поежившись, полез наружу.
— Повторяю для особо тупых: тёлку не трогать!
— А с жидом что делать? — спросил долговязый водитель. Никто не знал, как его зовут. Он пришел в банду недавно, рекомендованный кем-то из авторитетов, которому приходился родственником, и к нему сразу же, намертво прилипло погоняло Брат. В нем еще не угасла малая искорка человечности. Он еще помнил, как мама приводила его, маленького, в поликлинику и как он играл с плюшевым мишкой, пока дядя Боря ощупывал его опухшие гланды длинными, чуткими пальцами.
— Крот ясно сказал, свидетелей не оставлять, — отрезал Бес и злобно покосился на водителя. Не нравился ему этот козёл, ох не нравился. Но Брат был братом авторитета, а Сеня — всего лишь командиром пятёрки. Поэтому он ничего не сказал, сунул
От мощного толчка Сени хрупкая защелка отлетела, калитка распахнулась, с треском ударившись о забор, и бандит увидел трех молодых кавказцев, стоящих на крыльце дома.
Нельзя сказать, что Сеня Бес был абсолютно туп. Если бы это было так, то он никогда не выбился бы из рядовых «быков» в пусть мелкое, но начальство. Скорее он был умственно и эмоционально ограничен. Но недостаток ума у него компенсировался поистине собачьим чутьём, а эмоциональная ограниченность и вовсе была скорее подмогой, чем помехой в нелегкой Сениной профессии.
Поэтому, увидев перед собой незнакомцев, чей вид не сулил ничего хорошего, Бес не удивился и не испугался, так как был эмоционально ограничен, а чутье подсказало Сене, что перед ним враги.
— Здорово, мужики, — сказал он, не вынимая из кармана пистолет. Затем несколько раз выстрелил прямо через куртку и, спрыгнув с тропинки в снег, бросился к углу дома. Сгрудившиеся за его спиной «быки» выхватили оружие и принялись беспорядочно палить в стоящих на крыльце дагестанцев. Последние в долгу не остались и немедленно открыли ответный шквальный огонь.
Это только в крутых боевиках положительные и отрицательные герои лихо прыгают и кувыркаются, уворачиваясь от пуль, чуть ли не ловя их руками и зубами. В жизни же, для того чтобы преодолеть в себе состояние ступора, в которое приводит человека вид направленного на него оружия, нужны годы специальной подготовки.
У четверых Сениных подчинённых никакой такой подготовки не было. По этой самой причине они замерли испуганно на открытой, заснеженной тропинке. Все их жизненные силы сконцентрировались в побелевших указательных пальцах, судорожно нажимавших на спусковые крючки.
Боевики Али были тренированы гораздо лучше, но узкое пространство между перилами крыльца, на котором они стояли, лишало их возможности маневра. Тот, которого Али назвал Русланом, упал первым, получив пули в грудь и в плечо. Но, упав, он продолжал стрелять и перед тем, как его захлестнула темная волна небытия, успел увидеть, как осел в снег один из бандитов, сраженный его пулей.
Братья Черенки, услышав выстрелы, выскочили из машины и рванулись к калитке. Они не знали, что Грома нет в доме, и, следуя приказу Рулева, в свою очередь, принялись палить в бандитов и дагестанцев.
Вадима застрелили почти сразу же. Случайная пуля попала ему в глаз. Взвыв от ярости, Илья бросился к стоящим на тропинке бандитам и, прежде чем погибнуть самому, в упор расстрелял двоих. Последнему из пятерки Беса повезло больше. Не целясь, навскидку, двумя выстрелами он добил уже раненных дагестанцев, однако обрадоваться своей удаче не успел. Пуля подоспевшего Али клюнула его в затылок и вышла между глаз, вырвав кусок лица размером с чайное блюдце. Хладнокровно осмотрев место побоища, Али направился к дому, осторожно переступая через изуродованные трупы.