Бандитский век короток
Шрифт:
— Тогда вот что, едем ко мне. Татьяна с дочкой в отъезде, переночуешь у меня, а утром решим, как жить дальше.
В просторной уютной квартире Виктора Гром немного оттаял. Он поковырял вилкой котлету, затем, решительно отодвинув тарелку, поднял на Виктора совершенно больные глаза и попросил:
— Расскажи мне, как это случилось?
Майор хватил полный стакан коньяка и начал рассказывать.
История была самая обычная и потому особенно страшная в этой своей обыденности. Всё началось с того, что год назад отец Грома, Иван Михайлович, решил открыть свой магазин. Кое-какие деньги в семье были. Иван Михайлович подзанял у знакомых недостающее, выправил
А через месяц начались неприятности. В магазин зачастили различные городские службы: СЭС, пожарная охрана, электросеть. Все они буквально не вылезали из кабинета Ивана Михайловича, выявляя массу недостатков, недоделок и упущений в работе магазина, и, что самое интересное, категорически отказывались при этом брать взятки. Магазин постоянно закрывался на день, на два, на три, «до устранения выявленных недостатков». Покупатели стали обходить стороной торговую точку с непостоянным режимом работы. Отчаявшись, Иван Михайлович бросился к «партнерам» с просьбой о помощи, но те, кто вчера хлопал его по плечу и пил с ним шампанское «за успех общего дела», сегодня, холодно улыбаясь, объясняли, что помочь ничем не могут и прозрачно намекали, что ждут в конце месяца причитающиеся им деньги.
Ещё пару месяцев, постоянно сокращая объём продаж, Иван Михайлович ухитрялся выплачивать фирме «Бриг» её долю, а затем грянул крах.
Совершенно новый холодильник, установленный только что в магазине, почему-то сломался. Находившиеся в нём мясо и куриные окорочка оказались безнадёжно испорченными. Это был конец. В этот месяц он ничего не смог выплатить фирме.
И тогда к Ивану Михайловичу домой приехали уже другие — страшные, небритые, с налитыми кровью глазами. Они избили его и Серёжу прямо в квартире. Сорвали платье с Оли и приставили ей к горлу бритву. Сказали, что включают счётчик.
Иван Михайлович согласился на всё. Он подписал документ, согласно которому магазин переходил в собственность фирмы, но это только погасило набежавшие проценты. Снова появились эти страшные, в чёрной коже и стали требовать, чтобы он переписал квартиру на чьё-то там имя. Тогда Иван Михайлович вышел в соседнюю комнату и вернулся с охотничьим ружьем в руках. Он выстрелил из обоих стволов поверх голов небритых и сказал, что идет к Рулеву. В тот день майор был на выезде. А наутро Клара Павловна, выпуская гулять своих кошечек,
— Все они были там, Леша. — Майора передёрнуло, когда он вспомнил картину, увиденную в квартире Громовых. — Все, кроме Оли. Ее до сих пор не можем найти.
— А ищете? — как-то безразлично спросил Гром, глядя в окно.
— Ищем, — твёрдо ответил Рулев.
Майор проснулся среди ночи. Сначала он не понял, что его разбудило, но доносившиеся с кухни тихие звуки были полны такой боли и скорби, что Рулеву стало нехорошо. Он никогда не жалел ни себя, ни других. Не умел. Поэтому он отвернулся к стене, сжав кулаки и стиснув зубы, слушая, как тихо и мучительно плачет в ночи его лучший друг.
Утром Алексей собрался уходить. Они с майором пили крепкий кофе на кухне. За окном занимался холодный, хмурый рассвет.
Виктор Михеевич отчаянно маялся головной болью. Всю ночь ему снился красный снег. Он падал с неба пушистыми багряными хлопьями и, тая, стекал кровавыми струйками по стенам домов, стеклам машин и лицам прохожих.
— Ну, бывай, Витек. Спасибо за хлеб-соль. — Гром помыл в раковине свою чашку и закинул на плечо вещмешок.
— Подожди. — Рулев сосредоточенно смотрел в свою чашку, помешивая ложечкой кофейную гущу.
— Его зовут Крот. Федор Кротов. Главная тварь в нашем городе. Мы давно под него копаем, но он скользкий. Всех купил, сука. И «Бриг» этот тоже его. То ещё змеиное гнездо. Бандюк на бандюке. И ещё есть один фигурант, начальник охраны фирмы, некто Хмура. Правая рука Крота. Палач.
— Хмура, это погоняло, что ли?
— Да нет, это фамилия у него такая. А кличка — Боров.
— Вот эту вещицу, — продолжал май ор, — нашли под телом твоего отца. — Он протянул Грому мундштук в виде обнажённой женщины, искусно вырезанный из слоновой кости. — Его вещица.
— Я понял, Витя, спасибо. — Голос Грома дрогнул, и Рулев почувствовал на своем плече его тяжёлую руку.
— Ни хрена ты не понял! — Словно подброшенный пружиной, майор схватил Грома за грудки, притянул к себе и горячо заговорил, дыша ему в лицо кофейным запахом: — Это мой город! Понимаешь? Мой! И пока я жив, снег в нем не будет красным. Я не с тобой, понимаешь? Я не позволю тебе…
Гром притянул его за плечи и крепко обнял.
— У каждого свой долг, Витя. У тебя свой, у меня — свой. Будем исполнять его достойно. — Он легонько оттолкнул Рулева и вышел. Хлопнула входная дверь.
Стоя у кухонного окна, майор видел, как тает в утреннем тумане одинокая фигура Алексея. Он ничем не мог помочь ему. Гром был один. Против закона. Против бандитов. Против всех.
«Господи, если ты есть, сохрани его!» — снова подумал майор.
— Господин Магомедов у нас не работает. — Молодой женский голос, доносящийся сквозь треск помех, был холоден и официален…
— Алё, девушка! Алё! — Гром плотнее прижал к уху телефонную трубку. — Я в компанию «Аверс» звоню?
— Да, но я вам уже сказала…
— Передайте Магомедову, что его племянник Иса шлёт ему привет. И наилучшие пожелания.
Сразу растаял ледок в девичьем голосе. После небольшой паузы девушка прощебетала:
— Подождите секунду, соединяю.
Битловская мелодия «Мишел» вкрадчиво заполнила паузу, затем гнусавый голос осторожно произнес:
— Слушаю.
— Меня зовут Гром.
— Что ты хочешь?
— Разговор есть.
— Ну!
— Не телефонный.
Гнусавый посопел в трубку и спросил: