Банк, который булькнул

Старк Ричард Уэстлейк

К тому же ему не давали покоя деньги. Разумеется, он был рад внести свой посильный вклад в общее дело, пусть и в лучших традициях ИРА( , и помочь Движению покрыть свои расходы, но тем не менее время от времени чувствовал, что у него чешутся руки прикарманить часть наличных, которые он раздобыл для него очень похожим способом. Не говоря уже о том, что не далее, как сегодняшним вечером он сам заявил своим гостям, что у него расточительные вкусы.

Герман подумал, что было бы весьма неплохо поучаствовать в какой-нибудь

операции как частное лицо, поскольку весь последний год он занимался исключительно политическими ограблениями, и деньги, заработанные на последнем деле, уже подходили к концу.

Они подъезжали к Сентрал-Парк-Уэст, когда Фил сказал:

– По-моему, я слышу какие-то звонки. Мне все время кажется, что звонит телефон.

– Джек свистнул оттуда аппарат, - пояснил Вэн.

Герман заметил, как Фил недовольно нахмурился.

– Свистнул телефон? На кой черт? Просто из вредности?

– Мне нужен параллельный аппарат в спальне, - сказал Джек.
– Подожди, сейчас попробую сделать так, чтобы он не звенел.
– Он вытащил его из сумки и поставил себе на колени, после чего аппарат перестал позвякивать так часто.

Доставая телефон, Джек слегка сдвинул прикрывавшую деньги бумагу, и теперь Герману были хорошо видны зеленые банкноты. Всего сто долларов, подумал он, просто на покрытие расходов. Впрочем, что за чушь, какой в этом смысл? При его расходах сто долларов - сумма просто мизерная.

Он вылез из машины на противоположной стороне улицы от его дома, а "форд" тут же уехал, направляясь в сторону окраины. Герман перебежал через дорогу, юркнул в подъезд, поднялся на служебном лифте на свой этаж и сразу же нажал кнопку "1", отсылая лифт вниз. Миссис Олаффсон ждала его на кухне.

– Все в порядке, - доложила она.

– Хорошо.

– Они все перепились.

– Очень хорошо. Можете подавать на стол в любой момент.

– Слушаюсь, сэр.

Войдя в гостиную, Герман сразу заметил ряд перемен, произошедших в его отсутствие. В том числе и в отношениях Джорджа и Линды Лэйчинов. Теперь Джордж с довольно глупой улыбкой сидел рядом с Сьюзен, слушая её болтовню, а Линда стояла в дальнем конце комнаты, делая вид, что с восхищением разглядывает афишу с У. С. Филдсом( .

Растус и Дайана по-прежнему сидели рядышком, причем рука Растуса мягко поглаживала колени Дайаны. Звякающий телефон в машине и денежные неурядицы основательно испортили настроение Германа, и у него возникло ощущение, что в таком состоянии он не способен справиться со сложностями, которые может доставить ему Растус. Что ж, раз так, то почему бы ему сегодня не остаться гетеросексуалом?

Но сначала придется как-то объяснить свое долгое отсутствие гостям, которые встретили его появление смехом и язвительными замечаниями.

– О, вы же знаете этих людей!
– Он небрежно взмахнул рукой.
–

Сами ни на что не способны, все приходится решать за них.

– Проблемы?
– с сочувственным видом спросил Фостер. Он пришел с Дайаной, но, похоже, был совершенно не заинтересован в том, чтобы и уйти вместе с ней.

– Да нет, ничего такого, с чем бы они не смогли справиться сами, усмехнулся Герман, обходя кофейный столик и направляясь к Линде.

Но пройти к ней ему так и не удалось, поскольку в гостиной вновь появилась миссис Олаффсон с той же самой фразой, что и в первый раз:

– Телефон, сэр.

Несколько секунд Герман только молча смотрел на нее, слишком удивленный, чтобы произнести хоть слово. Он не мог сказать: "Что, звонят с Западного побережья?", потому что эта отговорка уже была использована. Он чуть было не ляпнул: - "Мы ведь сделали все как надо!", но вовремя спохватился и спросил:

– Кто это?

– Просто сказали, что это друг, сэр.

– Слушай, Герман!
– окликнул его Растус голосом, в котором явственно слышался южный акцент - явное свидетельство того, что он раздражен.
– Нас так никогда и не накормят?

– Сейчас, - тихо сказал Герман Растусу, миссис Олаффсон и всем присутствующим.
– Я быстро, - сердито пообещал он, вышел из комнаты, спустился в холл и с размаху, не останавливаясь, толкнул дверь студии, забыв, что она заперта. В результате он налетел на дверь, с силой ударившись об неё носом.

– Черт возьми!
– прорычал Герман. Было так больно, что из глаз брызнули слезы. Держась за нос - тут он вспомнил давешнего билетера - он метнулся в кухню и, миновав её, вбежал в студию через другую дверь. Плюхнувшись в кресло за письменным столом, он поднял трубку.

– Да?

– Алло, Герман?

– Да, да. Кто это?

– Келп.

Настроение Германа сразу резко улучшилось.

– А, привет-привет! Давненько ты не появлялся.

– У тебя что-то с голосом. Ты, часом, не простудился?

– Нет, только что расшиб нос.

– Что?

– Да ладно, неважно. Как дела?

– Когда как, - уклончиво ответил Келп.
– Ты сейчас свободен?

– Не то слово, только свистни!

– Но это дельце ещё не на сто процентов. Все ещё существует маленькое "может быть".

– Ну, это все же лучше, чем ничего, - быстро сказал Герман.

– Верно, - с удивлением согласился Келп таким тоном, будто эта мысль никогда раньше не приходила ему в голову.
– Ты знаешь "О-Джей Бар"?

– Конечно.

– Завтра вечером в восемь тридцать.

Герман нахмурился. Вообще-то на завтра он был приглашен на собеседование с потенциальными кандидатами... Нет. Как он сказал гостям, у него разорительные вкусы, а "может быть" все же лучше, чем ничего.

– Я приеду.