Банка для пауков
Шрифт:
Пожилая женщина поглядела на оцепление, сплошную толпу людей, яркие пятна венков, не умещавшихся на кладбище и потому вывешенных снаружи на ограде и беспомощно пожала плечами:
— Не знаю… какого-то артиста, что ль… Вообще-то я приезжая…
Но Ирина уже потеряла интерес к ней и кинулась к двум молодым людям, которые брели по лужам, взявшиеся за руки, поглощенные друг другом.
— Не знаю, какой-то деятель. Политик что ли? — парень вяло наморщил нос.
— Ой нет, я знаю, это какой-то бандит, да? — смеясь спросила девушка и быстро схватила парня за руку, — Идем отсюда.
— Это… очень известный… в некоторых
— Это — ваша цар! — смеясь сказал один из двух проходивших мимо мужчин кавказской национальности.
— Ала, гедтык тез-ол [2] ! — быстро сказал ему второй, дергая его за рукав.
— Яваш-яваш [3] , — отозвался первый и снова повернулся к Ирине. Он улыбнулся недоброй улыбкой, и она с замиранием сердца увидела, как во рту его сверкнул золотой зуб. — Ты понила-да? — переспросил он. — Вот такой, как он, нужно, чтобы у вас цар был!
2
Эй, пошли быстрее (азерб.)
3
Да погоди ты! (азерб.)
Не в силах отделаться от гадостного осадка, оставшегося у нее на душе после этой встречи, Ирина машинально ткнулась с микрофоном к высокому светловолосому стриженному парню в пуховике, который брел по улице, лениво тыкая носком рифленого ботинка ледышку.
— А вы как полагаете, кого здесь хоронят?
— Я полагаю, что здесь снимать запрещено, и вы это прекрасно знаете.
С этими словами Алексей Иващенко быстрым движением схватил камеру за объектив и крепко сжал.
— О Боже, это опять вы! — с ненавистью воскликнула Ирина, моментально узнав того, кто стал причиной всех ее несчастий. — Отпустите немедленно камеру.
— Отпущу, если пообещаете не снимать.
— Ах да, вы же у нас доблестный защитник мафии.
— Я вас защищаю, учтите, именно от них. Разрешение вести съемку получила только одна группа.
— Ага, вы боитесь, как бы в объектив не попали некоторые «авторитетные товарищи», ваши кормильцы и покровители! — кипела Ирина.
— До чего же вы глупая, недалекая женщина! — возмутился лейтенант. — Да я же на самом деле боюсь только одного: что вас сейчас окружит стайка пацанов, и вашему оператору раскокают камеру, а вам располосуют лицо бритвой! Непонятно? Потому что у нас уговор — сегодня в Москве день без преступлений. Мы не создаем проблем им, а они нам. Непонятно?
— Мне непонятно другое: здесь хоронят одного из величайших преступников мира со времен Аль Капоне, а вы их боитесь снимать.
— Почему это мы их боимся снимать? — удивился лейтенант. — Да здесь, если хотите знать, свыше двух десятков скрытых камер. И визуальное наблюдение ведется. — И он вытянул из рукава длинную ленточку с двумя рядами фотографий, но она была на резинке, и как только он отпустил, моментально вновь скрылась в рукаве.
— Ой, это вам всем такие роздали? — заинтересовалась Ирина.
— Нет, — засмущался молодой человек (совсем еще мальчик, отметила она, года двадцать
— Да… — кивнула Ирина. — Только если бы вы ее у меня не отняли, убийцу увидела бы вся страна, и его наверняка удалось бы поймать.
— Не думаю, скорее всего, его бы немедленно устранили. А так, мы надеемся, что сегодня он будет здесь.
— Почему?
— Так…Одна из версий. Простите, большего говорить я не имею права. — Он неловко поднял руку, словно собираясь козырнуть на прощание, но вовремя вспомнил, что не при форме, и махнул рукой.
— Послушайте, молодой человек, — моментально поймала его за рукав Ирина. Сделала она это даже несколько против своей воли, сработал сидевший в ней профессионал, — могли бы хотя бы извиниться за то, что по вашей милости мы с Сашей провели ночь в кутузке.
— Ради Бога, извините!
— От незнакомцев я извинений не принимаю. Я — Ирина.
— Алексей! — представился молодой человек. Женщина его юношеской мечты смотрела на него выжидательно. Сердце молодого человека заколотилось. — Я бы с-с удовольствием пригласил вас куда-нибудь в кафе… У меня смена кончается в шесть.
— Думаю, что порция трехцветного мороженого с шоколадом и сиропом сможет искупить вашу вину, — многообещающе улыбнулась Ирина, — но давайте все же не будем торопиться. Я вам позвоню. — И, взяв у него жиденькую бумажную визитку (отшлепанную на матричном принтере), отправилась с оператором на стоянку к своей машине. Погода была холодная, откуда-то летели снежинки, солнце спряталось, но на душе ее была весна, пели птички и цвела сирень: кажется ей в руки шла желанная дичь — информатор из опергруппы по расследованию знаменитого убийства.
Мобильник затрезвонил так громко и резко, что Мося вздрогнул. И сразу же расстроился. Ведь предупредил же всех, чтоб не звонили. А кого не предупредил, и без того должны же понимать. И когда звонят — в минуту, когда кумир и суперзвезда отечественной эстраны Хаим Зоммерфельд запел с надрывом хит, сочиненный им только что в самолете, которым он летел сюда из Питера. Хит назывался «Потеряла братва пахана».
Потеряла братва пахана
Угодил он под глупую пулю
Видишь, вешние льды всколыхнулись…
То рыдает по нем вся страна.
— задушевно начал он, перебирая гитарные струны, и его хрипловатый мужественный голос под звон меди поплыл над крестами, которые видели и поэтов, и маршалов, и ученых.
А ведь был он удачлив и смел,
Не склонял головы пред Законом,
— пел лысенький бывший зубодер из районной поликлиники, которого он Мося, некогда выдернул из безвестности и наставил на путь истинный. Указал, чт ему отныне надо петь и кто будут его истинные заказчики. И во многом благодаря талантливой поэзии Хаюшки задорный и веселый вор, отважный налетчик и бесстрашный мужественный киллер стали любимыми народными героями. В самом деле, не брать же пример с клоунов-«ментов».