Банка для пауков

Галданов Виктор

В полдень гроб погрузили на катафалк и процессия направилась на кладбище. Похороны Вано Марагулия вылились в пышное празднество, одно из самых заметных в истории города.

Венки из живых цветов несли по центру города на протяжении двух километров. Потом их перегрузили и доставили на кладбище на одиннадцати похоронных фургонах. Лимузины и «Икарусы», везшие участников похорон, растянулись на добрый десяток городских кварталов. Со всех краев понаехали «законники» и «авторитеты», своих делегатов прислали екатеринбургцы, тамбовцы, питерцы; солнцевские выставили делегатов аж от тринадцати бригад. На кладбище, расположенном в центре города, где хоронили героев страны, маршалов и писателей (где

в глубине души надеялся быть похороненным и сам Мося), стояло плотное кольцо оцепления, конная милиция и патрули, было море венков и цветов, казалось вся белокаменная собралась для того, чтобы проводить одного из самых непутевых своих сыновей. Тут были венки от Думы, мэрии, было множество артистов, писателей, политиков, государственных деятелей.

Москва. Ваганьковское кладбище. 12:15

— Беомать! — увидев эту грандиозную процессию протянул в изумлении лейтенант Иващенко. — Надо ж, блин! Гагарина, наверно так не хоронили.

— Хоронили, Леш, — подхватил куривший рядом с ним его коллега из Тамбова лейтенант Вася Кленов. — Именно так его и хоронили. Долетался.

— Все правильно, — подтвердил, стоявший неподалеку насупив брови, начальник опергруппы майор Игорь Манилов. — Страна должна знать своих героев. В своем роде Вано Марагулия был уникальной личностью. Это был просто настоящий Сталин криминального мира. Под его неусыпным оком преступность в Москве еще удавалось сдерживать в каких-то рамках. Что будет теперь, после него — я об этом боюсь даже подумать. Ну, так, ребята, рассредоточились и пасем наших авторитетов, снимаем, кто, с кем, о чем. В семь оперативка.

С одной стороны Алексей был рад и горд тем, что ему доверили работу в опергруппе по раскрытию этого громкого, грандиозного, и даже, как выразился генерал Корольков, «эпохального» убийства. С другой стороны он понимал, до какой же степени малы и эфемерны шансы найти киллера. Месяца через два-три местное начальство спохватится: а что же здесь делает этот орловский рысак и отправит его обратно на родную Орловщину, крутить хвосты местной братве, выявлять самогонщиков да воевать с цыганятами, которые нахально торгуют марафетом прямо в городском парке. Хотя в деле этом было множество случайностей. Одной из них было то, что три дня назад, выпрыгнув в окошко вслед за киллером он столкнулся с Мирей Дарк, его любимой кинозвездой, которой он грезил с малолетства, по полсотни раз сбегал с уроков смотреть фильмы про Фантомаса и ревновал ее к Жану Марэ. А увидев ее уже в зрелости в новом фильме расстроился — постарела старушка за двадцать-то истекших с фантомасовых дней лет. И тут вдруг перед ним стоит она, молоденькая, беленькая, красивенькая, заиндивевшая на ночном нешуточном морозце, смотрит на него своими волшебными глазами и с надеждой и мольбой во взоре, поднося ему шарик микрофона, спрашивает:

— Скажите, что там произошло?

— Бандита убили! — отрывисто выкрикнул он. — Вы видели куда он побежал?

— Да, он скрылся за забором, сел в машину и поехал во-он туда! Кого убили?

— Да грузина этого.

— Вано Марагулия! — не веря своим ушам, спросила Ирина Надеждина, а это была именно она.

И в этот момент из парадных ворот повалили люди.

— Снимай! Снимай! — закричала Ирина и, вытянув в руке микрофон, понеслась наперерез толпе. Ее тут же смели. Какой-то верзила из охранной фирмы двумя руками оттолкнул ее в сторону, так что она отлетела и неминуемо бы упала, если бы вдруг не оказалась в объятиях поймавшего ее лейтенанта. Тот прижал ее к себе и стоял так минуты две, покуда поток не схлынул.

Руки у него были крепкие, словно стальные, и держал он ее бережно, не столько за талию, сколько за ребра, почти

что за бюст. Но ей это прикосновение не было неприятно. Скорее наоборот, в сердце ее поселилось спокойствие и уверенность в том, что отныне ничего такого кошмарного вроде стычки со златозубым на «тойоте» больше в ее жизни не произойдет.

И тут вдруг неожиданно для самого лейтенант поцеловал ее, совсем по детски, в щеку. Ирина, никогда и нигде не терявшая головы, отстранилась от него, обернулась и спросила:

— Вы — что, с ума сошли?

— Простите, — смешался лейтенант, — но вы похожи на мою любимую киноактрису.

— Ну да, знаю, на Мирей Матье. Меня даже в ее фильм приглашали. Но это ведь не повод лезть ко мне с поцелуями.

— Простите, — покраснел лейтенант. — Это произошло против моей воли.

— Отснял? — спросила Ирина у Здобина.

— Ну да, снимешь тут, — отозвался тот. — Ты гляди, что творится.

А творилось вокруг поистине нечто невообразимое. Повсюду люди грузились в свои лимузины и иномарки и поспешно покидали место недавнего торжества, ревели моторы, пищали мобильники, сотни голосов говорили и кричали одновременно.

— Послушайте, — с надеждой спросил лейтенант, — а может, вы и убийцу засняли?

— Ну разумеется засняли! — гордо сказал оператор. — Буквально с двух метров!

— Отдайте мне пленку, — потребовал лейтенант.

— Чего?

— Отдайте пленку! Это вещественное доказательство. — Лейтенант Иващенко протянул руку к камере, но тут в него со спины вцепилась Ирина.

Стряхнув ее одним движением плеча, как медведь стряхивает вцепившуюся в него собаку, он выхватил из рук Здобина камеру, открыл ее, выхватил кассету — и тут на него насели с двух сторон. Оператор и его репортерша принялись лупить его руками и ногами. Иващенко могло бы прийтись совсем худо, если бы вдруг не раздался громкий начальственный окрик:

— Лейтенант! Орловский, как вас там, Иванько!

— Иващенко! Слушаюсь товарищ полковник!

Его непосредственный начальник полковник Ковалев смотрел на него своими глазами навыкате. Рядом с ним стоял какой-то штатский низкого роста, но с явной армейской выправкой.

— Почему покинули пост?

— Бросился задерживать убийцу, товарищ майор.

— Задержали?

— Никак нет, но нашел вещдок — вот на эту пленку его засняли с расстояния двух метров.

— Молодцом! — воскликнул штатский, выхватывая из его рук видеокассету. — Майор, пиши рапорт, представим парня к награде.

— Но подождите, послушайте! — воскликнула Ирина. — Вы не имеете никакого права! Это наша кассета, на ней записан наш репортаж, у нас сейчас эфир в конце концов.

— Ага, — штатский остановился на полуобороте, что-то соображая, — так вы своими глазами видели убийцу?

— Ну да, конечно.

— И видели куда он побежал?

— Вон туда. За забор. Затем оттуда раздался звук отъезжающей машины.

— Так. — соображал штатский. — Не вводите нас в заблуждение! Он просто не мог туда поехать. Вот же Горьковское шоссе, единственная дорога на Москву. Мы его и перекрыли. Может, вы с ним в сгороре и пытаетесь ввести следствие в заблуждение? Ты что-нибудь понимаешь, полковник?

Ковалев почесал в затылке.

— В принципе там есть проселок, выводящий на Щелковку.

— Так какого же хрена ты молчал! — разозлился штатский. — Значит так, перекрыть Щелковское шоссе в обе стороны. Большое, огромное вам спасибо барышня, и вам спасибо, молодой человек, правда, придется вас обоих задержать до выяснения…

Штатский оказался муровским генералом Саблиным. По его приказу и на Щелковском шоссе сразу же ввели план «перехват», однако ни там, ни на Горьковском не нашли ни подозрительных, ни бесхозных машин.