Банкир дьявола
Шрифт:
Потому что шпионка,мысленно ответил Чапел на свой вопрос. Она умеет хранить тайны.Чапел не хотел допускать мысль, что могла быть и другая причина. Потому что она не доверяет тебе.
— Итак, Адам, чем могу помочь? — поинтересовался Жиль Боннар, когда они проходили через черные двойные двери, ведущие в министерство.
— У террориста, убившего наших ребят, есть счет в банке «Лондон–Париж». Мы просмотрели выписки, но мало что нашли.
Его
— Вам в «БЛП» уже показали выписки? Обычно требуется один ордер, чтобы просто заставить их говорить, другой — чтобы попасть в банк, и поддержка в виде полиции для гарантии, что банк не передумает.
— Все проще, — ответил Чапел. — Им совсем не нужно, чтобы о них пошла дурная слава как о банке, где свили гнездо террористы. Нам потребуется ваша база данных, — добавил он, похлопывая Боннара по спине. — Наконец-то у вас появился шанс доказать, что ты не зря мне ее нахваливал.
— Докажу, докажу. Наши офисы наверху. Идемте, я вас провожу.
В этом лучшем из всех возможных миров Чапелу всего и надо-то было ввести псевдоним Талила — Бертран Ру, адрес Ру в Университетском городке, номер его водительского удостоверения или номер телефона в базу данных Анафина, чтобы узнать, проходят ли эти данные по документам в любом французском банке или его филиале во Франции или за границей. Тем не менее Франция, как демократическая страна, соблюдала права частных лиц, в том числе и право на неприкосновенность личной информации. Мысль о том, чтобы допустить Чапела к централизованной базе данных, открывающей ему доступ для запросов в четырех тысячах финансовых учреждений страны, была воспринята как святотатство. Об этом не могло быть и речи.
Ему разрешалось использовать базу только для поиска счета, содержащего псевдоним Талила, или личную информацию, которая проходила бы как часть «отчета о подозрительной деятельности», известного в их среде просто как ОПД, или «отчета о сделке за наличный расчет», сокращенно ОСНР. Какие бы крупные суммы денег ни перемещались со счета на счет, рано или поздно — не важно, сколь тщательные меры предосторожности террорист предпринял бы, — он все равно не мог не попасть в поле зрения Анафина. Если Мохаммед аль-Талил хоть раз оступился в этой стране, отчет о его оплошности непременно окажется в базе данных Центра.
Пока они петляли по коридорам, Чапел не без удовольствия отметил, что Боннар подстроился под его торопливый шаг. Лампы дневного света были ужасны: половина из них мигала, другая половина не работала. Двери со стеклянными врезками хлопали так, что стекла дребезжали. Рыжий ковролин был протерт до дыр, так что сразу и не поймешь, что снизу, что сверху — то ли ковролин, то ли черно-белый кафель. Под отколотым куском кафельной плитки он заметил еще какое-то непонятное покрытие. Здание напоминало руины: только копни, и найдешь остатки древних цивилизаций.
Краем глаза Чапел заметил справа небольшое просторное помещение, поделенное на кабинки, в которых за компьютерами работали
Еще раз повернув налево, Боннар толкнул плечом дверь и пропустил Чапела и Сару в свой личный кабинет.
— Сделаем все отсюда, идет? — спросил Боннар. Его стремительность сразу же улетучилась, как только он снял пиджак, повесил его на плечики, предварительно протерев их тряпочкой, и убрал в шкаф. Покончив с этим, он сел в свое кресло за письменным столом, жестом предложив Чапелу и Саре придвинуть кресла для себя. Несколько ударов по клавишам, и он вошел в базу данных. — Давайте, что там у вас есть.
Сара назвала имя — Бертран Ру — и начала называть адрес, но Боннар жестом остановил ее:
— Давайте по порядку. Начнем с имени. Ждем результата, затем переходим к следующему фрагменту информации. Ру Бертран, — повторил он и нажал клавишу ввода. — Он гражданин Франции?
— Мы предполагаем, что да, — ответила Сара.
Боннар достал из ящика стола пачку сигарет и предложил им.
— Придется подождать несколько минут, — объяснил он, прикуривая сигарету, после того как Чапел и Сара отказались. — Центральную базу данных обновили в девяносто седьмом, используя технологию, которую мы по дешевке купили несколькими годами раньше. Память все разбухает, но процессор старенький.
Отмывание денег как инструмент организованной преступности впервые привлек к себе внимание международной общественности в конце семидесятых. Наводнив американский и европейский рынки колумбийским и перуанским кокаином, наркодельцы и их подельники были вынуждены искать способы размещения (в том числе в прямом, физическом смысле слова!) огромной денежной массы — американских долларов, французских франков, немецких марок и испанских песет, которые приносил их прибыльный бизнес. В Майами и Марселе не так уж редко можно было видеть смуглокожих джентльменов, которые у входа в банк выгружали из машины пухлые мешки с наличными для немедленного размещения их содержимого на счетах. В документах, которые они заполняли, открывая счета, в графе «род занятий» они указывали «предприниматель», «игрок», «джентльмен».
Первый закон, направленный на борьбу с таким вопиющим отмыванием нелегальных доходов, потребовал от клиентов банка заполнять заявку на сделку с наличными при размещении или снятии суммы, превышающей десять тысяч долларов. Кокаиновые ковбои быстро отыскали в этом механизме лазейку. Суть «смерфинга», или «структурирования», как он сейчас называется, заключалась в том, что несколько верных сподвижников отправлялись в большое количество банков и каждый размещал на счете сумму в девять тысяч девятьсот долларов. Чтобы не привлекать к себе, так сказать, ненужного внимания.