Банкир
Шрифт:
Шофер неожиданно резко свернул вправо, и Палмер ухватился за кожаный поручень. Машина пристроилась в колонну других легковых автомашин, чтобы не оказаться у самого выезда на Сорок вторую улицу. На мгновение перед Палмером выросло здание Объединенных Наций, затем машина нырнула в проезд под ним. Палмер отпустил ремень и поудобнее устроился на сиденье. Не все ли ему равно, в конце концов, даже если старый Бэркхардт приспособил его для того, чтобы таскать для него каштаны из огня. Почему Лумис считает, что это должно иметь для него такое значение? Ведь Палмер был всего лишь служащим на окладе, а не одним
После продажи большого количества акций чикагского банка средней руки у человека, конечно, остается несколько больше денег, чем те, которые он тратит на карманные расходы. И несомненно, Лумис знал, что Палмер работает не ради оклада, а ради удовольствия, которое эта работа ему доставляет.
Неужели Лумис не понял, что уязвимость этой позиции Палмера связана с риском, который делает работу для него еще более увлекательной?
Когда машина свернула с магистрали и они въехали в город, Палмер кивнул, довольный тем, что сумел все расставить по местам. Впервые ему удалось это сделать. Он ведь не смог ничего объяснить Эдис. А теперь все обрело логический смысл. Он попытался вообразить, как стал бы сейчас ей объяснять свою мысль.
Палмер. Ты же знаешь, я работаю не ради денег. Просто подвернулась возможность заняться тем делом, которое я знаю лучше всего, и притом мне предоставлена полная самостоятельность.
Эдис. Такая же возможность была у тебя и в Чикаго, когда умер твой отец.
Палмер. Но там я остался бы в окружении целой армии его призраков. А здесь я как на передовой, в самой гуще ожесточенной борьбы. Такой возможности у меня никогда не было бы в Чикаго. Нет, разумеется, только здесь.
Эдис. Здесь, под пятою Бэркхардта?
Палмер. Нет, далеко за пределами его власти. Слишком далеко, чтобы он мог вмешаться, когда захочет, хотя я уверен, что он на это рассчитывал.
Эдис. Милый, предусмотрительный старичок.
Палмер. Забудем про Бэркхардта. Главное — это я. Я молод, жажду действия, власти, созидания.
Эдис. Сорок пять — это уже не молодость.
Палмер. Сорок пять мне исполнится только в декабре.
Эдис. В страховом полисе значится, что тебе сорок пять.
Палмер крепко зажмурил глаза, и из-под дрожащего века, в уголке глаза, даже показалась слеза. Почему Эдис всегда представляется ему в такой язвительной роли? Почему мысль о ней не вызывает в нем никаких чувств, кроме неприязни? Ведь у нее есть и положительные стороны.
Машина замедлила ход и остановилась у самой обочины тротуара.
Открыв глаза, Палмер увидел свой банк, его очертания на момент показались ему неровными и расплывшимися. Палмер смахнул слезинку, расплатился с шофером и вошел в банк. Ответив кивком на приветствие швейцара, Палмер, не оборачиваясь, прошел к лифту. На верхнем этаже он зашагал вдоль коридора под сверканием потолка, мимо развешанных на стенах картин, задержал взгляд на темно-зеленом ковре с золотым отливом, поравнялся с белокурой пышногрудой секретаршей.
— Они все у вас…
Только войдя к себе в кабинет, Палмер понял, что она хотела ему сказать. Несмотря на грандиозные размеры, кабинет, казалось, был полон народа. Гарри Элдер присел на край письменного стола Палмера, в его редких седых
— Ву-ди, — протяжно произнес Мак Бернс. Несмотря на то что это слово, казалось, оставляло мало места для его искусства, он все же ухитрился придать ему необыкновенную звучность, и оно еще некоторое время вибрировало в воздухе.
— Вуди, познакомьтесь с Джимом Стеккертом из редакции «Стар», а это — мистер Кесслер, его фоторепортер. Джентльмены, познакомьтесь — Вудс Палмер-младший.
Палмер прошел несколько шагов вперед, поочередно пожимая руки всем присутствующим. Стеккерт был худощав, с болезненным лицом и усталыми глазами, его улыбка, казалось, приводилась в движение механически, с помощью реле. Скрытный человек, у такого много не выведаешь, подумал Палмер. Фотограф Кесслер, как он вскоре заметил, был натурой иного склада.
— Это ваша работа? — поинтересовался фотограф, ткнув пальцем в скульптуру.
— Это работа Ханны Керд.
— А что она изображает?
— Портрет моих детей.
— У-у! С вас, наверно, сорвали здоровый куш.
— Вы не ошиблись, — серьезно ответил Палмер. Кесслер повернулся к Палмеру спиной, продолжая разглядывать скульптуру. — Неразрешимый ребус. Изготовлено в США, — пробормотал он.
— Мак, — начал Палмер, — не пора ли посвятить и меня в цель этого собрания? Или я должен сам догадываться?
— Неужели вы не…— Бернс остановился, нахмурился, закусил нижнюю губу и задумчиво пожевал ее. — Мне ужасно неприятно, — продолжал он, помедлив, — я думал, что вы… Я думал, я должен был… Джим Стеккерт работает в «Стар» в финансовом отделе, Вуди. Он…
— Допустим, я новичок в этом городе, — прервал его Палмер, — но мне достаточно хорошо известно, чем занимается мистер Стеккерт. — Он повернулся к Вирджинии Клэри и к Гарри Элдеру: — Может быть, кто-нибудь из вас объяснит мне?..
— Адресуйтесь к Бернсу, — ответила Вирджиния, натянуто улыбаясь. — Мы и сами не очень в курсе…
— А, понятно, — выпалил Мак Бернс и, как только все к нему повернулись, продолжал: — мистер Палмер забыл, какой сегодня знаменательный день, подумать только, прошло лишь пятнадцать лет, а он уже забыл…
— Пятнадцать лет? О чем это вы? — спросил Палмер.
— Ну, Вуди, не будьте же таким скромником, черт возьми, — прервал его Бернс и, повернувшись к репортеру из «Стар», сказал:
— Видели ли вы что-нибудь подобное?
— Конечно, — огрызнулся Стеккерт. — Всякий раз, когда ты своевременно не предупреждаешь клиента. — Он повернулся к Палмеру, и у него на лице появилась механическая улыбка. — Если верить этому типу, — Стеккерт большим пальцем руки ткнул в сторону Бернса, — сегодня пятнадцатая годовщина Пенемюнде. Улыбка на его лице механически выключилась. Палмер нахмурился: — Неужели? Черт возьми, возможно, так оно и есть. — Он подошел к столу и сел, повторив: — Пятнадцать лет!