Банкир
Шрифт:
То есть он мог бы попробовать переиграть их, надеясь на собственное, большее чем у них, терпение? Но не исключено, что и они играют с ним в эту же игру, проверяя его выдержку, тогда эта пауза может растянуться не только на месяцы, но на годы…
Лететь сейчас в Румынию с больным сердцем и зная о том, что у его фирм кончились деньги, он никак не мог. Не находил он сил и для того чтобы вылететь в Тюмень, несмотря на всё более панические и даже истерические звонки из тамошнего филиала банка и из одной из нефтяных фирм. «Отжимают бизнес! Проверками не дают работать! Хотят разделить акционерную компанию! Возбудили
Может, в этом и решение? Если требуют разделить компанию – разделим и продадим часть или всю нефтянку?
Наиболее тяжкие проблемы – Алексей чувствовал – у него были всё-таки в Москве, и поэтому, чтобы бежать от них, он в конце апреля вылетел в Тюмень.
Тюмень – небольшой городишко на реке Туре, притоке Тобола. Городок весь какой-то уютный, дореволюционный, греется словно кот на солнышке, безмятежный и домовитый. Пятиэтажки здесь – послевоенной советской постройки, того стиля, который кажется сегодня милым и человечным, что ли. Примерно как здание той школы, в которой учился Антонов.
Всё в Тюмени кажется давно устоявшимся и традиционным, от старомодных скамеек до кустов сирени и черёмухи под окнами этих пятиэтажек.
Находится городок Тюмень на широте Москвы, и никаких сплошных белых ночей летом или, наоборот, арктической тьмы зимой здесь нет и в помине. В такое же время, как в Москве, восходит солнышко, в такое же – садится. Правда, часовой пояс сдвинут, но это ведь говорит отнюдь не о разнице климата. Климат меняется при движении не с востока на запад, а с юга на север. Езжай к югу, и солнце будет всё дольше стоять в зените и печь на манер Африки; езжай к северу, и солнце, наоборот, будет всё скупее подниматься над горизонтом. Но до настоящих северов от Тюмени так же далеко, как от Москвы.
Нефтяных вышек вблизи Тюмени Антонов тоже не наблюдал, и почти единственной приметой углеводородной специализации казался ему огромный железнодорожный узел Тюмени, где скапливается, сортируется, проталкивается дальше невероятное количество нефтяных цистерн – того самого, в чём и транспортируется по суше чёрное золото (кроме нефтепроводов, конечно).
Кстати, даже этот железнодорожный узел с размножающимися в дурную бесконечность блестящими рельсами – как дерево с одинаково ветвящимися боковыми сучьями – показался Алексею прошлым летом спокойным и умиротворённым.
Поодаль жарились на солнце цепочки опалового цвета цистерн с подтёками нефти на их круглых боках, а здесь, где он шёл через рельсы, как и в европейской России, сквозь смуглый от ржавчины щебень прорастали стебли жёлтого шпорника, цветки его медово сквозили на солнце. Рельсовая сталь блестела поверху, переходя ниже в коричневый цвет и покрываясь корой, шероховатой, как на древесных сучьях, – и такой дрёмой веяло от этих рыжих шпал, рельс и болтов с большими гайками, точно не было нигде ни войн, ни кризисов, ни даже лязгающих составов, а только вот эта с порхающими над ней бабочками обожжённая солнцем ржавая благодать.
В Тюмени сохранились целые улицы старого дореволюционного города, с двухэтажными, какими-то игрушечными купеческими особнячками, крашенными почему-то в разные оттенки тёмно-розового. Но и строительство новых высоток тоже избегало
Тюменский аэровокзал когда-то напомнил Антонову московскую столовую средней руки, да и сейчас ненамного расширился. Антонов прилетел сюда со своим седовласым, солидным замом Зарудным: Сергей Петрович Зарудный был его правой рукой в банке, но, кроме этого, он ещё был и профессиональным нефтяником, без которого Антонов и не мечтал что-то решить или даже понять в делах принадлежащих ему нефтяных фирм. И во время перелёта Москва – Тюмень, да и позже, Алексей не мог не удивляться невозмутимости Зарудного, который всё больше напоминал ему фельдмаршала Кутузова: не только шрамом на пухлом лице, но и этим спокойствием, которым, говорят, Кутузов больше вдохновлял войска, чем если бы привёл с собой новые свежие корпуса.
…Ведь он знает положение «СвязьИнвестБанка», как он может быть столь безмятежен? Зарудный, конечно, кое-чего не знал; может быть, в этом и было всё дело…
Их встретили в аэропорту руководители здешних фирм и сразу начали как-то раздражённо отворачиваться, угадав смятение Антонова. А он был в полной панике, ибо, не имея денег, почти единственное, что он мог здесь предпринять, было – погнать в шею этих начальников, в том числе и тех, кто его встречал, – но он был не в силах не только сделать это, но даже подумать об этом. Его мелко и противно трясло – то ли всё ещё с того похмелья, то ли теперь уже вообще навсегда.
Он сбыл Зарудному Кречмара, наиболее ядовитого здешнего босса, директора принадлежащей «СвязьИнвестБанку» фирмы под незатейливым названием «Тюменьнефтегаздобыча», а сам поехал с директором «Сургутинвеста» в его офис, находящийся в другой части города. Заставил себя молчать, хотя Сонкин уже в машине начал жаловаться, как не даёт работать прокуратура:
– Алексей Викторович, ей Богу, в СССР было легче, сейчас – такая зарегулированность… Вы знаете, нашей фирме штрафов на семь миллионов выставили, Кречмару – на тридцать восемь миллионов… Мы, конечно, уже оспариваем…
В офисе он предъявил Антонову папку, потом вторую, третью… Загрязнение воздуха путём незаконного сжигания природного газа… Двадцать шесть представлений, привлечение к дисциплинарной ответственности, к административной… Протокол нарушения законодательства о недрах… Нарушения лицензии на пользование недрами… Протокол нарушения утверждённого технического проекта… С начала года объявлено шесть предупреждений, принесено четыре протеста, арестован счёт… В суд подано три иска о взыскании ущерба… по материалам прокурорской проверки возбуждено… «Ростехнадзор», «Росприродохрана»… Экологическая организация «Остановить вандалов»…
– …Вандалы это мы? – спросил мимоходом Антонов.
– Ну, это как раз самое из всего, как бы сказать…
– Точнее, это вы? Против «Сургутинвеста» они борются?
– Это самые что ни на есть склочные и пустые люди…
– Тогда оставим их. Продолжайте о проверках. Вот это от какой прокуратуры, Тюменской или Ханты-Мансийской?.. Ага, вижу…
Антонов, сидя, смотрел папки, которые перелистывал для него, давая пояснения, стоящий рядом Сонкин, директор фирмы. Двое его подчинённых стояли тут же в кабинете, словно мрачные братья-близнецы.