Банкир
Шрифт:
– Валя... Тебя не любит почти весь поселок.
– Как сказал отец Федора Михайловича Достоевского - "я не червонец, чтобы меня все любили."
Алла проговорила осторожно.
– Можно переехать в закрытый поселок, где все, как сказал Трофим, буржуины. Вокруг забор и общая охрана. Поселок называется "Дворянское гнездо". На Оленьих озерах.
– Ну и пижоны!
– засмеялся Валентин.
– Но я то не дворянин. А к тому же, можешь мне поверить, там лютой зависти друг к другу ещё больше.
К вечеру приехал Флин и доложил, что Мозговой
К ужину приехал прощаться Саган. Плакал навзрыд, называл себя предателем, сокрушителем дружбы, предлагал свершить над собой жуткую казнь - чтоб его засунули в шкуру зарезанного барана и вывесили сушиться на солнышке. После бурного покаяния Саган был отпоен доброй чаркой водки и Валентин спросил.
– Тебя сильно прижали в бизнесе, Саган?
– Если я тебе через две недели не позвоню - приезжай на мою могилу, Валя.
– Тебе помогут деньги, Саган? Я что-нибудь наскребу.
– Нет, Валя.
– калмык так тяжело вздохнул, что снова вышиб из собственного глаза слезу.
– Теперь мои проблемы уже перешли от денег на родовые традиции.
– Что?
– не понял Валентин.
– Ты наших обычаев не знаешь и никогда по настоящему не поймешь. У нас, когда ты сделал что-нибудь не так, то сперва можно откупиться. А потом - уже никакие деньги не помогут.
Углубляться в дебри вековых и чуждых ему традиций Валентин поостерёгся, а потому сменил тему.
– Если останешься жив, Саган, вернешь свои капиталы в "Паук"?
– Да куда же я денусь, Валя?!
– возмутился Саган.
– И сам вернусь, и половину Калмыкии за собой приведу!
Он уехал в аэропорт в полночь - трагичный и ожесточенный настолько, что Валентин был уверен: никакие традиции его не сломят и с врагами своими Саган непременно справится.
Через три дня налоговая полиция вернула все документы. Никаких извинений при этом, разумеется не последовало и объяснений тоже. Но Командир, всей этой операцией заведующий, зашел в кабинет Валентина с намерением (как банкиру показалось) выпить на прощанье кофе. И коньяк, если поднесут.
И то, и другое ему и было тут же предоставлено. Но на все вопросы Валентина он отвечал уклончиво и лишь под конец предупредил.
– Скоро ваша лафа кончится, банкир. Власть за вас возьмется по настоящему. Все ваши маневры, все операции отследят. От Москвы до самой Антарктиды.
– Создадут службу финансовой разведки?
Видимо, это был такой государственный секрет, что у Командира заквадратились глаза и он спросил, потрясенный.
– А вы уже знаете?!
– В деревне Дристодуйке про этот секрет уже знают. Эта ваша информация не подлежит оплате.
Командир опечалился, а потом неторопливо и вроде
– Банкир... Мы могли бы придти к соглашению, если бы вы...
– Знаю.
– обрезал Валентин и тут же почувствовал, что сатанеет.
– Мы пришли бы к соглашению, если б я назвал вам нескольких своих клиентов и суммы их счета! Так и есть, уважаемый! В моих клиентах ходят депутаты Госдумы и члены Московского правительства! Но - извольте получить ордер от прокуратуры и только тогда я вам эти счета назову, да и то не все! Репутация банка - его главное оружие!
– Жаль.
– поцокал языком Командир.
– Весьма жаль.
От второй он рюмки отказался, пожелал успехов и уступил своё место в кабинете Майе Харитоновой.
А та влетела из приёмной и прокричала трагически.
– Валентин Иванович, съемки кино срываются! Актеры объявили забастовку!
– Как это понимать?
– Да в общем-то это обычный актерский номер! Как отснимут половину материалов, так и наглеют! Начинают качать свои права, требуют повышения гонораров!
– Кто втравил банк в эту киношную махинацию?
– спросил Валентин и сам ответил.
– Ты. Кто гарантировал успех? Опять же ты. Вот и разбирайся в ситуации.
– Валентин Иванович, мне с этими шантажистами не справится! Они адвоката привели! Поговорите с ними сами, вы лучше нас управитесь. Они в моем кабинете.
Валентин охнул и поплелся в кабинет Майи. Там уже сидели Крамов и двое артистов. Один - маститый и широко известный народный любимец уже лет двадцать. Второй - молодой, однако "восходящая звезда" Но с первых же слов Валентин определил, что воду мутил четвертый персонаж - маленький, в ладно пригнанном по круглому телу костюме, с бегающими глазами профессионального выжиги и склочника. Едва назвавшись Толкуновым, он принялся тут же вещать о законе, правах угнетенных артистов, но Валентин перебил.
– Вот что, адвокат. Давайте поэтапно. Господин Крамов в качестве режиссера и продюсера фильма подписал с господами артистами трудовое соглашение, определяющее их гонорар. Инфляция за минувший срок не было. Рубль к доллару стабилен. В чем дело?
Склочник хитро стрельнул глазами, заговорил бойко.
– Во-первых, я не адвокат, а представитель Гильдии актеров России и защищаю их интересы. Второе - гонорар, выплачиваемый артистам на этой картины НИЖЕ того предела, который определяет Гильдия. Мы не можем этого допустить, чтоб не создавать прецедент!
Валентин повернулся к режиссеру:
– Господин Крамов, какую часть из выделенных вам средств вы уже израсходовали?
– Половину.... Даже немного больше.
– Ну, что ж, - кивнул Валентин.
– Момент для шантажа выбран умело. Но я тоже за то, чтоб не создавать прецедентов. Господа артисты, я вас очень уважаю, но заявляю твердо. Сверх оговоренных договором сумм вы не получите ни копейки.
– он выдержал паузу.
– Быть может, если фильм получится хороший, мы выдадим вам премию.