Банковская тайна времен Оранжевой революции
Шрифт:
Ближе к осени ситуация усугубилась. Нацбанк, как и вся страна, узнал о предстоящих социальных выплатах. Понимая, что процесс уже не остановить, НБУ поставил себе задачу заставить Минфин хотя бы делиться информацией о периодичности выплат. Мы пытались решить давнюю проблему — заставить Минфин составлять платежный календарь, чтобы бюджетные выплаты были более равномерными на протяжении месяца.
16 августа был подписан совместный приказ Минфина, Госказначейства и Нацбанка о координации действий, по которому правительство обещало предоставить НБУ подробный график предстоящих платежей. Конечно же, документ не заработал. Минфин так и не дал Нацбанку роспись расходов. О разумном планировании бюджетных выплат речь не идет до сих пор. Как и несколько лет назад, в начале месяца Минфин заливает банковскую систему
Из-за отсутствия информации Нацбанку пришлось рассчитывать только на себя. Оценив поступления на спецсчета от приватизации, мы поняли, что нужно срочно увеличивать прогнозные макроэкономические показатели, заложенные в Основах денежно-кредитной политики. Правление пересчитало монетарные агрегаты до конца года и подало свои предложения на рассмотрение Совета НБУ Эти оценки учитывали и уже произошедший наплыв денег, и будущие социальные выплаты правительства.
Правлению НБУ очень повезло. У нас никогда не было конфронтации с Советом. Мы готовили предложения, они их просматривали, иногда корректировали, а затем утверждали. Впрочем, это не говорит о том, что в Совете НБУ сидели дилетанты, которые не могли контролировать действия правления. Напротив, прежний состав Совета был очень профессиональным. Там работали практические банкиры. Возможно, они не понимали общей картины и не вполне четко представляли себе, что такое монетарная власть. Разговор о текущем счете платежного баланса их не очень увлекал. Зато с ними было интересно дискутировать. Сергей Буряк, Игорь Юшко, Федор Шпиг, Валерий Хорошковский — все эти люди знали банковский бизнес и макроэкономику на практике. Они пережили не один кризис и умели критически смотреть на процессы.
Один раз на заседание Совета даже пришла Юлия Тимошенко. Тогда ее пытались исключить за непосещения. Тимошенко слушала нас с интересом, потому что заседания были своеобразным политическим шоу. Например, тогда, Петр Порошенко представлял оппозицию. Хотя в целом присутствующие вели себя более пристойно, чем в парламенте. Если говорили, что страна развалится, то добавляли, что не сразу. Инфляция будет большая, но не самая высокая. Например, по инициативе Анатолия Гальчинского было блокировано предложение Сергея Тигипко о досрочном погашении кредитов МВФ. Несмотря на то, что правление НБУ было тогда иного мнения, время доказало мудрость Галь-чинского. Если бы Украина досрочно вернула долг МВФ, осенью 2004 года пришлось бы идти на девальвацию гривны.
Поначалу у меня не складывались отношения с Гальчинским. Когда Сергей Тигипко представил меня Совету как кандидата на пост первого заместителя, Анатолий Степанович устроил мне экзамен на профессиональную пригодность. Он посадил меня перед собой и очень аккуратно и тонко задавал мне вопросы, общая суть которых выражалась фразой: «Кто ты такой и что здесь делаешь?» Гальчинский тогда любил носить очки с затемненными стеклами, что еще больше напускало тумана. Кроме него вставляли свои «пять копеек» и другие члены Совета. Из десяти или пятнадцати вопросов, помню, я неправильно ответил только на один, который касался активных операций банков.
Как ни странно, меня утвердили. Уже когда мы разошлись, я стоял на лестнице, потому что нужно было поблагодарить Гальчинского. При этом внутри я боролся с собой. Мне казалось, что он меня не воспринимает всерьез. Однако позже я изменил свое мнение — между нами сложились самые теплые отношения.
В сентябре 2004 года Совет НБУ утвердил предложенные правлением изменения в Основы денежнокредитной политики на 2004 год. Все прогнозные показатели были увеличены: монетарная база — с 26–32 % до 51–56 %, денежная масса — с 32–39 % до 53–59 %. Это был адекватный шаг, потому что за первые восемь месяцев плановые показатели были почти выполнены, и НБУ могли сделать крайним, обвинив в накачивании экономики деньгами сверх меры. Монетарная база за тот период выросла на 32 %, с 40,1 до 52,9 млрд. грн. Денежная масса — на 27,8 %, с 95 до 121,4 млрд. грн.
Утверждая новые прогнозы, Совет рассчитывал, что до конца года в Украину придут дополнительные объемы валюты и НБУ будет вынужден эмитировать еще больше гривны. Кроме того, ожидалось, что до конца года коммерческие
Украину спасла несчастная случайность. С конца сентября население и предприятия начали ажиотажно скупать валюту, и объем гривны в обороте стал сокращаться. 10 декабря Совет Нацбанка вынужденно собрался во второй раз, чтобы утвердить новые ориентиры, соответствовавшие реальности. Увеличение монетарной базы теперь ожидалось на уровне 34–40 %, а не 51–56 %, денежной массы — 36–42 % вместо 53–59 %. Но даже эти ориентиры оказались чересчур смелыми. По итогам года монетарная база увеличилась всего на 34,1 %, а денежная масса — на 32,4 %. Все лишние деньги ушли на покупку валюты.
УДУШЕНИЕ ИНФЛЯЦИИ
Впрочем, до конца сентября еще никто не подозревал, что монетарные агрегаты начнут снижаться. Национальный банк с начала лета был занят изъятием излишних денег из экономики и борьбой с возможной инфляцией. Для этого регулятор прибег к традиционному набору методов, применяемому всеми центральными банками мира. Комплект включал повышение процентных ставок, ограничение доступа к рефинансированию, мобилизацию излишней гривны с помощью депозитных сертификатов и ужесточение резервных требований.
Самым мягким оружием в нашем арсенале стало увеличение индикативной стоимости денег. С 9 июня Нацбанк впервые с декабря 2002 года повысил учетную ставку. Новое значение индикатора было установлено на уровне 7,5 %. До этого, начиная с июля 1998 года, учетная ставка последовательно снижалась с 82 % до 7 % годовых.
Параллельно еще в июне НБУ увеличил стоимость всех видов рефинансирования. Стоимость денег увеличилась с 10,1 % в июле до 12,4 % в сентябре.
Получить кредит НБУ было нелегко. С января по октябрь предоставлялось только среднесрочное рефинансирование через тендер. С 10 июля 2004 года, согласно постановлению НБУ № 257, бланковый (без обеспечения) кредит «овернайт» предоставлялся лишь коммерческим банкам, имеющим оценку не ниже «1» по рейтинговой системе CAMELS. Причем деньги можно было взять лишь раз в месяц максимум на 5 % суммы обязательных резервов. До этого с 10 апреля бланковый кредит «овернайт» предоставлялся не более чем на 10 % от суммы сформированного банком объема обязательных резервов за предыдущий месяц, а еще раньше — максимум на 15 %. НБУ фактически отрезал коммерческие банки от ежедневного рефинансирования. Денег в финансовой системе было более чем достаточно, и мы заставляли банки активнее работать друг с другом.
В августе 2004 года правление утвердило положение «О процентной политике Нацбанка». Практическая ценность этого документа была во внедрении понятия индикативной процентной ставки. С середины 2004 года регулятор стал публиковать уровни процентов по депозитам и кредитам, которые рекомендовал использовать банкам.
Ставки по вкладам и займам в рекомендациях НБУ были заведомо занижены. Тем не менее, пока не начался кризис, этот инструмент работал. Системные банки понижали доходность по своим депозитам, а чтобы население не возмущалось, возле касс вывешивали наши рекомендации. С их стороны это выглядело как оправдание: дескать, мы бы никогда так не поступили, но ведь Национальный банк требует. Следом за крупными учреждениями меньшие проценты по депозитам начали устанавливать и мелкие банки. В итоге по всей банковской системе снижалась стоимость пассивов.
К сожалению, кризис свел на нет достигнутый эффект, хотя даже во время него Нацбанк рекомендовал повысить проценты по депозитам. Своими действиями мы хотели увеличить стоимость денег. В мировой науке этот метод считается традиционным инструментом преодоления инфляции. Из-за более высокой цены предприятия и население берут меньше кредитов, в итоге снижаются инвестиции и платежеспособный спрос — а значит, подавляется инфляция спроса и предложения.
Однако мы опасались, что система не воспримет поданные ей сигналы. В условиях денежного изобилия учетная ставка, стоимость рефинансирования и индикативные ставки никак не могли напрямую повысить проценты по кредитам экономике. На удивление, банки отреагировали на наши инициативы. После достижения годичного минимума 17,1 % годовых в июне, средневзвешенная ставка по займам экономике в июле выросла до 17,5 % и два месяца держалась на этом уровне.