Банковский кредит. Проблемы теории и практики

Соломин С. К.

Если ничтожность безвозмездной уступки права требования коммерческой организации подпадает под прямой запрет ст. 575 ГК РФ, то ничтожность такой уступки некоммерческим участникам гражданского оборота можно обосновать прямым указанием, но уже нормы банковского законодательства о том, что размещение денежных средств банками осуществляется на возвратной и платной основе (ч. 2 ст. 1 Закона о банках и банковской деятельности).

В юридической литературе высказывается мнение, что цессия может осуществляться на основании договора купли-продажи или договора мены [276] , что находит подтверждение в действующем гражданском законодательстве. Так, п. 4 ст. 454 ГК РФ допускает применение положений параграфа 1 главы 30 ГК РФ к продаже имущественных прав, если иное не вытекает из содержания или характера этих прав. Особенностью же права требования, принадлежащего

банку-кредитору, выступает то, что его предметом выступает денежный долг, что, естественно, исключает возможность квалификации договора цессии возврата кредита и уплаты процентов в качестве договора купли-продажи, а равно договора мены, поскольку закон выделяет специальную договорную форму для приобретения денежного требования. Речь идет о договоре финансирования под уступку денежного требования, согласно которому одна сторона (финансовый агент) передает или обязуется передать другой стороне (клиенту) денежные средства в счет денежного требования клиента (кредитора) к третьему лицу (должнику), вытекающего из предоставления клиентом товаров, выполнения им работ или оказания услуг третьему лицу, а клиент уступает или обязуется уступить финансовому агенту это денежное требование (абз. 1 п. 1 ст. 824 ГК РФ).

Таким образом, уступка права требования возврата денежного долга по кредитному договору возможна только на основании договора финансирования под уступку денежного требования независимо от названия договора, по которому банк-кредитор осуществляет такую уступку.

Заметим, что закон изначально исключает возможность наличия на стороне финансового агента (цессионария) некоммерческих организаций и физических лиц. Согласно ст. 825 ГК РФ денежный долг может быть уступлен банку и иной кредитной организации, а также другим коммерческим организациям, имеющим разрешение (лицензию) на осуществление деятельности такого вида. Однако Федеральным законом от 8 августа 2001 г. № 128-ФЗ «О лицензировании отдельных видов деятельности» [277] финансирование под уступку денежных требований не отнесено к перечню лицензируемых видов деятельности, что подводит к необходимости определения круга лиц, имеющих право выступать в качестве финансового агента.

Исходя из буквального толкования нормы ст. 825 ГК РФ следует, что в качестве специального субъекта (финансового агента) могут выступать только банки и иные кредитные организации. Коммерческие организации могут быть отнесены к числу финансовых агентов только при наличии лицензии на деятельность по финансированию под уступку денежного требования, которая, в свою очередь, специальным законодательством о лицензировании не предусмотрена. Последнее позволяет не расширить круг субъектов ст. 825 ГК РФ, имеющих право выступать в качестве финансового агента, а, напротив, исключить возможность участия на стороне финансового агента любого другого субъекта права кроме банка и небанковской кредитной организации.

Таким образом, договор уступки права требования возврата долга и уплаты процентов, подлежащий квалификации как договор финансирования под уступку денежного требования, во всех случаях предполагает наличие на стороне цессионария (нового кредитора) специального субъекта – банка или иной кредитной организации.

Ограничение уступки права требования возврата кредита банковской сферой исключает возможность привлечения в нее на стороне цессионария любого другого субъекта, кроме кредитной организации. В этой связи вызывает глубокую озабоченность появление в России так называемых профессиональных коллекторских агентств (англ. collect – собирать), сотрудничающих с банками, основной задачей которых выступает сбор долгов. Основными причинами появления коллекторских агентств называют, во-первых, отсутствие правовой регламентации цивилизованного взыскания и погашения проблемных задолженностей физических и юридических лиц по кредитам, а во-вторых, то, что для банков взыскание долгов является их непрофессиональной деятельностью [278] .

Несмотря на то что основой деятельности коллекторских агентств выступает договор на возмездное оказание услуг, предметом которого выступает содействие в возврате долга, представляется, что таким договором прикрывается уступка права требования возврата кредита. При этом как уступка права требования возврата долга коммерческой некредитной организации, так и заключение договора с такой организацией на возмездное оказание услуг по «выбиванию» долга противоречит действующему законодательству, регламентирующему

доступ к информации, составляющей банковскую тайну.

К информации, составляющей банковскую тайну, согласно ст. 26 Закона о банках и банковской деятельности и ст. 857 ГК РФ относятся сведения об операциях, о счетах и вкладах клиентов и корреспондентов, а также сведения о клиенте. Закон четко оговаривает круг субъектов, которые могут получить доступ к сведениям, относящимся к банковской тайне. Особый режим получения, передачи, предоставления информации, составляющей банковскую тайну, подтверждается положениями Федерального закон от 30 декабря 2004 г. № 218-ФЗ «О кредитных историях» [279] , который не только предусматривает необходимость получения согласия заемщика на предоставление основной части кредитной истории пользователю кредитной истории, но и определяет состав дополнительной (закрытой) информации кредитной истории, доступ к которой максимально ограничен (ст. 6).

Таким образом, при уступке права требования возврата кредита субъекту небанковской сферы банк передает информацию, составляющую банковскую тайну, в нарушение норм как общегражданского, так и специального законодательства. Информация, включающая сведения об операциях, счетах, вкладах клиента и самом клиенте, относится к объектам, ограниченным в обороте, что, естественно, исключает возможность банком-кредитором изменить правовой режим такой информации и обеспечить к ней свободный доступ в нарушение требований закона.

Учитывая изложенное, можно заключить, что действующее российское законодательство, в принципе, исключает возможность уступки права требования возврата кредита и уплаты процентов субъектам небанковской деятельности. Любая уступка такого требования некредитной организации должна признаваться ничтожной как противоречащая требованиям закона {11} . Кредитор в обязательстве по возврату кредита может быть заменен на другого кредитора только в том случае, если новый кредитор также является кредитной организацией.

При заключении договора цессии стороны должны определить предмет договора, в качестве которого выступает уступка права требования возврата кредита и уплаты процентов. Учитывая тот факт, что договор уступки права требования по кредитному договору подлежит квалификации в качестве договора финансирования под уступку денежного требования, предмет договора должен удовлетворять правилам главы 43 ГК РФ. В частности, речь идет о положениях ст. 826 ГК РФ, определяющей, что в качестве уступаемого денежного требования может выступать как существующее требование (срок платежа по которому уже наступил), так и будущее требование (право на получение денежных средств, которое возникнет в будущем). Для того чтобы условие о предмете можно было считать согласованным, необходимо, чтобы уступаемое денежное требование было определено в договоре таким образом, который позволил бы идентифицировать существующее требование в момент заключения договора, а будущее требование – не позднее чем в момент его возникновения. При этом право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода прав (ст. 384 ГК РФ). Данное положение позволяет для согласования условия о предмете договора цессии сделать в последнем отсылку к конкретному кредитному договору, который, в свою очередь, будет выступать в качестве приложения к договору цессии. В противном случае договор цессии в силу положений ст. 432 ГК РФ должен признаваться незаключенным. Именно такая судьба постигла один из договоров цессии, когда арбитражный суд установил отсутствие ссылки на договор, послуживший основанием возникновения обязательства, права по которому переходят к новому кредитору. Суд указал, что при отсутствии указанной ссылки нельзя определить передаваемое кредитором право, а предмет договора цессии считать согласованным [280] .

Тем не менее, в юридической литературе высказывается мнение, что сделка по уступке права требования должна считаться заключенной тогда, когда толкование соглашения между цедентом и цессионарием по правилам ст. 431 ГК РФ позволяет установить, о каком обязательстве, возникшем между цедентом и должником, и каком уступаемом требовании идет речь, т. е. право требования должно быть определимым [281] . Даная точка зрения допускает определение условия о предмете по правилам ст. 431 ГК РФ, что не требует прямого указания в договоре цессии на договор, послужившим основанием возникновения уступаемого требования.