Банный дух
Шрифт:
Этим временем, переговорив с буфетчицей Тасей, чтобы та ей оставила палку копчёной колбасы и кусок отварного мяса, Гвоздина попутно переговорила с банщицами, которые ей докладывали о своих возникавших каждый день проблемах… Наконец она потрусила дальше. И уже почти на выходе из бани, она чуть было не столкнулась с Блатовым, который мчался на неё, как ломовая лошадь.
– Фу, кто это прёт на меня буром? Ефрем, никак ты? – удивлённо возгласила она, и слегка попятилась назад.
– О, Платоновна, я за вами, извините, Платоновна, не зги не видать! – прохрипел
– Да чего ты, как заводной? – засмеялась Инна Платоновна. – Да остановись, или тебя так винные пары взнуздали?
– Платоновна, за всё надо платить, сколько можно нас за дурачков держать, мы же тоже люди? – завопил нарочно тот жалким осипшим голосом. – А то у меня от этого порошка залысина появилась.
– Ах, какой нахал, я вам бесконечно делаю поблажки! Это вы на мне, как на дурочке едете верхом! Вас там пять мужиков, можно вагон разгрузить играючись. Вы же целыми днями бьёте баклуши, а если бы работали, наверное, так не пили бы?
– Верно, Платоновна, мы можем всё, но только плати бабки… Мы знаем какие должности входят в штатное расписание…
– На что ты намекаешь, Ефрем? – уставилась директор в оторопи на слесаря. – Ну, вот так всегда, с вами по-хорошему, а вы наглеете сверх всякой меры… Пошли, пошли, сейчас я раскрутку дам всем…
Во двор из прачечной вышли несколько женщин лет по сорок, пятьдесят, все в белых халатах.
– А где ваш слесарь Квасов? – спросила у них Гвоздина. – Чего он там засел, бездельник? – прибавила она.
– Я вот уже иду, Платоновна, – вяло проговорил, показавшийся в проёме дверей Квасов, рыжеголовый, со спокойными чертами лица, слесарь прачечной.
– Ага, лёгок на помине! Александр Кириллович, у тебя есть при себе деньги? – тот неохотно кивнул. – Вот и отлично! Дай этим гаврикам десятку, а с тобой я рассчитаюсь после…
– Я, разумеется, дам, но вы мне верните к двум часам, повезу движок на перемотку… везде надо платить наличными. А как вы думали? – и деланно развёл руками.
– Давайте лучше приступайте выгружать, я уже ничего не думаю! Чем меня можно удивить, поработав с вами? – засмеялась Гвоздина, прищуривая от яркого солнца глаза.
Кладовщица Земелина, довольно симпатичная, круглолицая молодая полноватая женщина, принимала мешки в своей кладовке, нацепив на лицо марлевую повязку. Укладывать мешки ей помогал Крайнев, её нынешний обожатель, с которым она самоотверженно разделяла совместный угол прямо в бане…
Когда Гвоздина ещё только подходила к складу, она стала той жаловаться, и в её тоне звучали нотки недовольства:
– Инна Платоновна, я вам недавно говорила, что ко мне нельзя, завтра у меня откроется аллергия, снова пойду на больничный, потом сами будите отчитывать, что я ничего не делаю, а деньги наравне с вами получаю?
– Ничего, Света, во-первых, я так говорю не всегда, а во-вторых, ты в кладовке не сиди, что надо выдай и уходи, – успокаивала добродушным, ровным тоном Гвоздина. – Кстати, почему это у тебя на табак нет
– Ну, как я могу это знать, ведь я не доктор! – обиделась Земелина, нахмурив широкие брови, собрав их к переносице.
Гвоздина, как бы извиняясь за свою солоноватую шутку, погладила Земелину по округлому плечу. Потом, расширив в неподдельном удивлении глаза, она произнесла:
– Света, если весь порошок отдать в прачку, его растащат, а потом нам с тобой отвечать, – говоря так, вовсе не для красного словца, а соблюдая справедливость, Гвоздина норовила делить ответственность поровну. Вот также и на овощной базе она приучала грузчиков радеть о каждом овоще и люди из уважения к ней, старались не подводить её…
Когда порошок разгрузили, и машина ушла порожняком, Гвоздина проглядела, куда успел исчезнуть Блатов, которому при ней Цветков дал из портмоне червонец.
– Это куда Ефрем подевался? – спросила у Трухина, который обмахивал свои брюки от въевшегося в ткань белого порошка. – Кажется, он сегодня дежурит? И почему на третьем этаже в душевой кабине до сих пор не исправлен кран, вода льётся беспрерывно! – но тут она повернулась к Цветкову: – Вот Александр Кириллович, я уже стала исполнять ваши обязанности, коли вы стараетесь ничего не замечать, – полусерьёзно заметила она.
– Что ты, Платоновна, сегодня дежурит Крайнев, вот с него и спросить пора. Я ему уже говорил. Вы зря нападаете на меня, а Ефрем как раз сменился вчера, – вмешался поневоле Цветков.
– А, ну тогда всё понятно, десятку отвалили, и Ефрем уже на посылке в магазине? – печально констатировала она.
– Платоновна, я поеду для котельной насосы получать. А то скоро у Шустрина на подмену не будет. И в прачку выпишу ещё одну машину…
– А двигатель когда повезёте? – лукаво улыбнулась директор, думая, что тот уже об этом позабыл.
– Это после обеда сделаю, Платоновна, – вяло махнул тот рукой, стараясь не встречаться с глазами директора.
3
На своём красном «Запорожце» Цветков укатил по своим служебным делам, а сантехники гуськом удалились в слесарку. Земелина прямо в кладовке уселась составлять отчёт для бухгалтерии, невзирая на то, что недавно жаловалась Гвоздиной на не переносимый ею стиральный порошок.
Сама же Гвоздина, не отступая от своего заведённого правила, опустилась в прачечную, где стояла вечная сырость, и скапливался мыльный пар. С улицы в маленькие полуподвальные оконца света пробивалась недостаточно, а электрического освещения было подавно мало. Сквозь парное облако, под самым потолком, в три ряда слабо мерцали жёлтым светом матовые стеклянные плафоны. В своём заданном ритмическом гуле вращались стиральные машины и, пронзительно визжа, крутились центрифуги. И сквозь этот монотонный сильный шум электродвигателей, какими запускалось всё это оборудование, пробивались звенящие медью голоса прачек в белых халатах.