Баночка с бриллиантами
Шрифт:
–Ура! – прокричали остальные, хоть и изрядно скривившись, нет, не от водки, а от неприязни к ближнему. Но выпитое сделало свое дело – родственники заулыбались друг другу, будто, и правда, были рады встрече.
– А теперь – святое! – Мышидзе постучал ложкой о неизвестно откуда взявшуюся алюминиевую миску, – все вы знаете, что если бы не… – Григорий Константинович сделал паузу. Все вздохнули, – если бы не товарищ Сталин! – Мышидзе поднял вверх указательный палец, – впрочем, вы все и сами знаете!
– За Сталина! – прокричала, уже изрядно подвыпившая, Инна, – если бы не он, у тебя не было бы нас!
– Да! – повторил Григорий Константинович, и вдруг запнулся, осмысливая сказанное, – то есть как? Варя! Наши дети, что – от товарища Сталина? – недоуменно спросил он у жены.
– Гриша, она шутит, – пояснила Варвара Петровна, – шу-тит, понимаешь?
– Не смей шутить тем, что свято всей стране!!! – Мышидзе разошелся, – живешь на всем готовом, за мой счет! Без меня вся ваша семейка по миру пойдет! Кормлю вас, пою, одеваю! Вот, времена начались! А раньше-то все было и стоило копейки.
«Ну, завел шарманку», – удрученно подумала Инка, – «Пожалуй, пора идти, тем более, пить уже нечего», – она быстро опустошила пару недопитых рюмок, зажевала салатом и встала.
– Ладно, всем – пока, пойду, попрощаюсь со Сталиным, и мы пойдем.
Инна направилась в туалет. Полуразвалившийся, без света, с торчащими из досок во все стороны гвоздями, он был примечателен тем, что внутри висел огромный, во всю стену, портрет вождя. Казалось, товарищ Сталин следит, чтобы процесс опорожнения мочевого пузыря и кишечника происходил правильно, к тому же, надо ведь кому-то присматривать, чтоб туалетную бумагу расходовали экономно.
«Вот, видите, Иосиф Виссарионович, до чего мой отец докатился», – мысленно констатировала Инна, – «Вы уж вразумите его, пожалуйста, мочи нет терпеть!»
Сталин подмигнул и сказал:
«Не волнуйся, Инна! У меня все под контролем, можешь спокойно идти домой!»
Ежиковы уже, было собрались уходить, как вдруг, Леночка спросила:
– Дедушка, а ты кого больше уважаешь – Ленина, или Сталина?
– Ну, я даже не знаю, – дед растерялся, оба, конечно… – он не знал, что ответить.
– Мам, а ты? – спросила дочка.
– А я – Джорджа Буша, – совершенно искренне ответила Инка. Она как раз вчера увидела по телевизору репортаж про бывшего президента Соединенных Штатов, как тот обрился наголо, чтобы поддержать больного лейкемией маленького сына одного из своих охранников, и страшно зауважала его. Собственно, было за что. Но, отец, похоже, не разделял ее мнение. Мышидзе скривился.
– Все под Запад прогибаетесь, ну-ну… – зацокал он языком.
Инна решила, что лучше будет поскорее уйти.
– Пока,
– А я что? Я не пью вообще, ты же знаешь! – Мышидзе спрятал бутылку за спину, – это, вон, мать твоя, каждый день пьяная валяется.
Варвара Петровна оскалилась. Только присутствие невестки помешало ей сказать все, что накопилось за долгие годы совместной жизни с мужем. А невестка, казалось, только и ждала надвигающейся ссоры и коварно усмехалась, для виду опуская глаза вниз.
Жена Ежикова решила, что ловить на даче более нечего, и пошла домой
Инна, вернувшись, позвонила мужу. Было еще совсем не поздно.
– Ежик! Как твои дела?
– Отлично! Скоро приеду, здесь для меня работы, похоже, нет, так что увидимся через несколько дней, не скучайте! Посмотрю, впрочем, еще пару объектов, вдруг что…
«А жаль», – подумал Ежиков. Он, конечно, скучал по дочке, но жену видеть не хотелось. «Опять начнется. Слезы, сопли, как же все надоело». Хотя слово «сопли» напомнило ему о чем-то очень важном, о том, что может изменить его жизнь.
Но возвращаться Виталий Александрович, пока не собирался.
«Зря я, что ли, тащился за тридевять земель, чтоб сразу обратно? Э, нет, побуду еще тут несколько дней», – решил он.
На Черноморском побережье было хорошо. Конечно, само море еще холодное, но зато, воздух! Было почти жарко, хотя еще и не сезон. Ежиков сидел на пляже и пил пиво. Волны плескались о берег, а пиво – в желудке. Было тепло и радостно. Только, возвращаться домой категорически не хотелось, однако, работа ждала.
Ежиков от огорчения, что скоро все закончится, даже закурил, закашлялся, сплюнул и в этот самый момент, опять вспомнил о бриллиантах.
«Надо оценить, хотя бы один, может, продать получится, тогда…» – Виталий Александрович представил себя на огромной белой яхте с бокалом шампанского в руках и ощутил запах моря.
Реальность была не так прекрасна – море, правда, присутствовало, только Ежиков сидел на пустынном еще пока берегу, с бутылкой пива. Неподалеку какой-то рыбак отвязывал старенькую весельную лодчонку, намереваясь выйти за уловом.
– Эй, отец! Покатай на лодке! – Виталий Александрович воодушевился.
– Плати деньги, покатаю, только у меня – дорого, – ответил рыбак.
– Бери, я не жадный, – Ежиков отсчитал деньги и полез в лодку.
Жизнь казалась прекрасной. Виталий Александрович пил пиво, подставлял лицо соленому морскому ветру и мечтал. Старик тем временем занимался своим делом, довольный, что удалось найти еще и приработок. Рыба шла косяками, ее было очень много, рыбак сваливал улов прямо в не слишком большую лодку.