Барабан на шею!
Шрифт:
– Так тут что, инкубатор, что ли? – сострил Коля.
– Да! – пылко подтвердил Улькхемикер. – Ты, конечно, заметил в коридорах мои матки-реторты. В них будут помещены кусочки твоей и ее, – колдун указал на Марлен, – плоти. Всего неделю в реторте с пищевым магическим раствором – и вот они, воины будущего! Вы дадите новую армию, новых солдат! Лучше прежних. Белокурая красавица и выносливый русоволосый паренек… Мне не терпится начать.
Коренастый садист размял пальцы.
– Для введения вас в необходимое состояние я расскажу вам анекдот. Представьте
Вероятно, колдун-зельедел ожидал возгласов и гримас страха, но Коля с Марлен даже слегка улыбнулись. Маньяк расстроился.
– Да… Будем по живому. Вы несносные, несносные! И должны видеть, как я буду отсекать от вас все лишнее… Страх исходного материала – залог успеха в созидающей ворожбе. Пупеншпиллер номер один, неси сюда зеркало!
– Зеркало? А что это?
– Ну, разве я не говорил? Форменные кретины!.. – Улькхемикер закатил глаза. – Иди в соседнюю комнату. Там увидишь страшную тупую харю в окне. Хватай это окно и бегом сюда.
Синюшный зомби потопал в указанном направлении.
Через минуту донесся приглушенный подземельем радостный вопль:
– Нашел!
– Тащи его ко мне! – раздраженно крикнул зельедел.
– Сейчас, папа…
Топот приближался, потом ритм сбился, и в комнату влетел вперед зеркалом Пупеншпиллер номер один. Вещь разбилась.
– Идиот!!! – завизжал колдун. – Вредитель, тупая скотина!
Он подскочил к перебирающему осколки гомункулусу и занес ногу для смачного пинка. Но остановился.
– Ты не виноват… Ты не виноват, что такой безмозглый… Я должен был сказать, чтобы ты нес осторожно… Не торопясь… Все, уйдите отсюда. Оба.
Пупеншпиллеры удалились. Улькхемикер вернулся к растянутым на «кульманах» молодым людям.
– Ладно, неважно, вы и так в идеальном состоянии, – проговорил он, хватая в руки нож и миску. – Возьмем кровищи, кожи и мясца. На пробу.
Лавочкин смотрел, как нож приближается к его ноге, а потом икру пронзила боль. Парень стиснул зубы и смолчал, не крикнул. Колдун деловито отхватил небольшой клочок кожи, кусочек мышц, налил в миску Колиной крови. Потом взял с бокового столика нечто жеваное и зеленое, залепил свежую рану. Боль унялась, как под действием анестетика. Затем колдун произвел те же процедуры с ножкой Марлен. Девушка взвизгнула, из ее глаз потекли слезы. Она замолотила руками в стенд.
Когда Улькхемикер поставил миску на столик, заткнул рану виконтессы зеленой массой. И тут одна из ее рук неожиданно высвободилась. Марлен схватила маньяка за лысую макушку и ударила его лбом о стол.
Колдун удивленно всхлипнул и осел на грязный пол своей «прозекторской».
– Ну, Марлен! Ай да молодца! – восхищенно протянул солдат.
Девушка отомкнула вторую руку, затем ноги. Благо замочки на металлических браслетах открывались легко: нажми – и готово.
Освободив Колю, шагнула к Улькхемикеру и врезала ему так, как он несколько
– Что дальше, Николас?..
– Взбодрись! – Солдат потряс ее за плечи. – Ты все сделала правильно, не время раскисать… Пойдем.
Он сгреб свой мешок, стоявший здесь же, у «кульмана», схватил виконтессу за руку и повел туда, куда ушли Пупеншпиллеры.
Коридор ветвился. Коля выбрал самый левый. Шагов через тридцать беглецы оказались в небольшом круглом помещении. В центре ревело синее пламя.
– А-а-а! – ревело пламя брюзгливым баритоном. – Бедное я, бедное, никому не нужное!.. Тесно мне тут!.. Скучно!.. Ы-ы-ы!..
Лавочкин глянул вверх. Над факелом-переростком зияла черная дыра вытяжки.
Странно, но жарко не было.
Солдат потащил Марлен вдоль стеночки, надеясь, что за пламенем обнаружится проход. Парень угадал.
Когда до туннеля оставалось совсем ничего, пламя оборвало нытье.
– Ой, люди! – сказало оно. – А куда вы идете?
Голос избавился от брюзгливых модуляций, теперь это был красивый баритон.
Коля застыл, гадая, как следует общаться с болтающим огнем.
– Да вот, выход ищем, – осторожно сказал солдат, наблюдая за игрой синих языков пламени.
– Вам туда. – Оно «махнуло» длинным языком в сторону отверстия, к которому и шли Коля и Марлен. – Только там темно. Я вас сильно выручу, если расскажете какую-нибудь историю. А то, знаете ли, ужасно скучно…
– Мы бы с радостью, но за нами гонятся, – возразил Лавочкин.
Пламя рассмеялось:
– Никто за вами не погонится. Вы выбрали проклятый путь. Назад пути нет, а вот пройдете ли вы темные катакомбы, а главное, – голос стал тише и тревожнее, – воду, это вопрос особый. Так что давайте историю.
– Ну, хорошо, – согласился солдат. – В некотором царстве, в некотором государстве жил веселый пожарный…
– Э, нет, парнишка, – вклинилось пламя. – Про пожарных ты кому-нибудь другому рассказывай.
Коля украдкой ухмыльнулся.
– Тогда слушай другую сказку. Жил отважный капитан, он объездил много стран и не раз бороздил океан…
– Океан?! – взревело пламя. – Юноша, ты хочешь моей смерти.
– Да нет же! – Лавочкин стукнул себя в грудь. – Просто все истории такие. Еще знаю про Садко в подводном царстве, про капитана Немо в подводной лодке, про Солярис – планету-океан…
– Опять океан. – Пламя потемнело и съежилось. – Знаешь, давай я тебе помогу, а взамен ты ничего не рассказывай, будь другом. Да, так будет справедливо… Подставляй руку.
– На фиг? – Солдат насторожился.
– Ликуй, юнец, – произнесло пламя. – Я дам тебе огоньку.
– Спасибо, я не курю. – Коля инстинктивно спрятал руки за спину.
– Хи-хи, испугался? Соображай бойчее. Здесь не жарко. А почему? Так я же холодное! Свечу, но не грею, понял?
– Угу. Надо же, холодное пламя… Это как пиво безалкогольное.