Барабаны осени. Книга 1. О, дерзкий новый мир!
Шрифт:
Лейтенант Вульф нахмурился, глядя на исписанный лист, и вроде бы слегка заколебался.
— Вот тут, сэр, — шепнул ему на ухо старший из подчиненных, вкладывая перо в руку командира и устанавливая его точно на том месте, где следовало расписаться.
Вульф, державший бокал в левой руке, поднес его ко рту и, запрокинув голову, влил в рот последние капли виски. Потом со стуком поставил бокал на стол, бессмысленно улыбнулся, и его глаза разъехались в разные стороны. Младший моряк в ужасе зажмурился.
— Ну, а почему бы и нет? — неосторожно брякнул лейтенант — и поставил свою
— Но почему ты не хочешь прямо сейчас искупаться и сменить одежду, племянник? — спросила Джокаста, и ее ноздри слегка раздулись. — От тебя просто ужас как пахнет смолой и углем.
Я тут же подумала, что она, к счастью, не видит Джейми. Дело не ограничивалось одним только запахом; руки у него были совершенно черными, новая рубашка превратилась в грязную ветошь, а лицо так перепачкалось сажей, как будто он весь день чистил каминные трубы.
Те части Джейми, что не были черными, светились красным. Он бросил где-то свою шляпу и работал под палящими лучами полуденного солнца, так что его нос приобрел оттенок вареного рака. Впрочем, мне показалось, что не одно лишь солнце тому виной.
— С омовением можно и подождать, — ответил он. — Во-первых, я хочу разобраться в смысле всей этой шарады, — и он уставился на мистера Кэмпбелла потемневшими от усталости голубыми глазами. — Меня затащили в этот лес под тем предлогом, что мне интересно будет взглянуть на выработку терпентина, — и не успел еще я понять, куда это я попал, как вдруг оказалось, что я сижу за столом вместе с британским морским офицером и вякаю что-то бессвязное, поскольку речь идет о делах, в которых я ровно ничего не смыслю, — а ты меня при этом лягаешь в лодыжку под столом, как дрессированную обезьянку! В чем дело, тетя?
Джокаста лишь улыбнулась в ответ.
Кэмпбелл вздохнул. Несмотря на изнурительный день, на его аккуратном сюртуке не было ни пылинки, а старомодный парик сидел на голове, как влитой.
— Примите мои извинения, мистер Фрезер, за то, что вашей честной натуре могло показаться чудовищным мошенничеством. Но так уж получилось, что ваш приезд оказался как нельзя более кстати, — вот только не осталось времени на то, чтобы познакомить вас со всеми проблемами. Я вплоть до вчерашнего вечера находился в Аверсборе, и к тому моменту, когда получил сообщение о вашем прибытии, уже просто не мог встретиться с вами заранее, чтобы разъяснить здешние обстоятельства.
— В самом деле? Насколько я понимаю, сейчас у нас времени достаточно, так что предлагаю вам изложить все безотлагательно, — твердо произнес Джейми, и я услышала, как слегка щелкнули его зубы, когда он произнес свое «безотлагательно».
— Почему бы тебе не сесть сначала, племянник? — подала голос Джокаста, делая величественный жест тонкой рукой. — В двух словах этого не расскажешь, а у нас ведь был довольно утомительный день, не так ли?
Тут же прямо из воздуха материализовался Юлисес с льняной простыней, перекинутой через руку; он торжественно накрыл этой простыней стул и жестом показал Джейми, что тот может сесть.
Джейми, прищурившись, обозрел дворецкого…
Точно такая же чашка волшебным образом вдруг очутилась и в моей руке, и я улыбкой поблагодарила дворецкого. Конечно, мне не пришлось перетаскивать с места на место обгорелые бревна, но долгая верховая езда по жаре окончательно вымотала меня.
Я сделала большой глоток, довольная до невозможности; это был чудесный прохладный сидр, он чуть-чуть пощипывал язык и мгновенно утолял жажду.
Джейми тоже основательно приложился к чашке и немного успокоился.
— Итак, мистер Кэмпбелл?
— Это касается Британского Военно-морского флота, — начал Кэмпбелл, и Джокаста фыркнула.
— Вы хотели сказать, это касается лейтенанта Вульфа, — уточнила она.
— Ну, в данном случае это одно и то же, Джо, и тебе это отлично известно, — с некоторой резкостью отозвался мистер Кэмпбелл. И повернулся к Джейми, чтобы приступить к подробным объяснениям.
Джокаста уже говорила нам, что большая часть доходов Речной Излучины получается от продажи лесоматериалов и продуктов переработки смолы, и что самый крупный и наиболее надежный покупатель этого товара — Британский Военно-морской флот.
— Но Военно-морской флот нынче не тот, что был прежде, — сказал мистер Кэмпбелл, с сожалением качая головой. — Во время войны с Францией флотские изо всех сил старались поддерживать боевую форму, и любой человек, имеющий надежную лесопилку, был богачом. Но в последние десять лет царит мир, и корабли гниют без дела, — Адмиралтейство уже пять лет не обновляло кили, например. — Мистер Кэмпбелл вздохнул над печальным для экономики мирным периодом.
Но все же Военно-морскому флоту Великобритании требовались такие вещи, как смола и скипидар, и рангоутное дерево, — для того, чтобы хотя бы удержать давшие течь суда наплаву, да и смоляной вар всегда находил покупателей. Тем не менее рынок ныне стал слишком тесен, и военные моряки могли капризничать и ломаться, выбирая того владельца плантации, которому давали большой заказ.
Адмиралтейство предъявляло весьма высокие требования к качеству продукции, их столь желанные для всех контракты заключались только на одну четверть года, а потом должны были возобновляться — после инспекторского осмотра места работ и продукции и одобрения их старшим офицером, в данном случае — Вульфом.
Хотя с Вульфом всегда было трудно управиться, тем не менее Гектор Камерон всегда находил искусные ходы, — но потом он умер.
— Гектор пил с ним, — сдержанно вставила Джокаста. — А когда лейтенант уезжал, у него в седельной сумке всегда лежала бутылка, ну, и еще кое-что, кроме нее.
Я поняла, что смерть Гектора Камерона тяжело отразилась на делах плантации и поместья.
— Но вообще дело не только в том, что взяток стало меньше, — сказал Кэмпбелл, бросая осторожный взгляд на Джокасту. И тщательно прокашлялся, прежде чем продолжить рассказ.