Бард, который ничего не хотел
Шрифт:
– Но с ушами я родился, а титул и замок… Сегодня они есть, завтра – нет…
– Так вот, если я тебе нужна, то постарайся, чтобы титул и замок у тебя были и сегодня, и завтра! – сердито топнула приказчица.
– Я понял, - кивнул Кириан, поднялся, держась за ушибленные бока[23], болезненно переступая, подошел к столу[24] и взял лежавшие там бумаги.
– Что там у тебя? – недоброе предчувствие закралось в сердце Свинильды.
– Королевский указ о производстве в рыцари. Дарственная на замок. Девиз. Герб.
Рисовая бумага с легким треском разорвалась напополам, и еще, и еще…
– Что ты делаешь!!! – очнувшись
– Сегодня и завтра я еще рыцарь. А про послезавтра ты ничего не говорила, - развел руками Кириан.
– Идиот!!! Болван!!! Дебил!!! Юродивый!!! Шут!!! – выплеснула первую ненависть и отчаяние Свини, но спохватившись, быстро взялась за самое действенное до сих пор оружие: - Ты обманывал меня! Несчастную наивную простушку, девчонку из посудной лавки! Так ее, дуру, кто она такая, чтобы считаться с ней! Вытри об нее ноги, попользуйся и брось! Ты меня не любишь и никогда не любил!!!..
Кириан задумался.
– Наверное, ты права. Я не люблю тебя и никогда не любил.
– Что?.. – глаза приказчицы расширились от изумления.
– Я тут пораскинул мозгами и понял, что до сих пор был безвольным дураком, боящимся одиночества и непонимания.
– И что изменилось? – ощерилась Свини.
– Теперь я – дурак, боящийся одиночества и непонимания, но почувствовавший волю, - усмехнулся бард. – Я не хочу жить чужой жизнью, потому что когда она закончится, своей у меня уже не будет тоже. Я ухожу.
Менестрель отер ладони, запачканные чернилами, о штаны, обогнул застывшую как статуя Свинильду и двинулся к выходу.
– Ты куда?! – спохватилась та.
– Какая разница, куда, - морщась, повел он зашибленным плечом. – Главное – откуда…
– Платья, драгоценности, и прочие подарки я тебе не отдам, и не жди! Я их скорее продам… то есть выброшу, чем…
Кириан обернулся:
– Кстати, совсем забыл сказать. Этот дом я перепишу на твое имя.
Свинильда опешила:
– Ты… ты… но… Но почему?..
– В благодарность тебе за то, что ты была. А теперь – прощай.
Промозглая ночь, кутавшаяся в туман как в полушалок, обняла его, проникла в легкие и залезла за шиворот[25], едва он вышел из дома, более ему не принадлежащего. Впрочем, бард никогда не считал его своим, как не считал своей жизнь, начавшуюся после так неосмотрительно загаданного желания. Теперь же всё было, как несколько дней назад, минус Свинильда, плюс долги, размером напоминающие дефицит бюджета королевства средних размеров, плюс куча синяков, шишек и растяжений, минус иллюзии и, кто его знает – изрядный кусок комплекса неполноценности, ибо после двухчасовой попытки сначала просто сесть на коня, а потом поразить копьем чучело на глазах капитана, оруженосца, таращившейся из окон прислуги и Свинильды, все прошлые неловкости и конфузы казались такими пустяками…
Отмены решения не будет – Кробх Дерг ушла, получив от него ответ о полном и безоговорочном счастье. Хотя, конечно, выразился он не так, и таким тоном, каким обычно кричат, разорвав рубаху на груди, «Стреляйте, гады»… Но результат был тем же. Клиент доволен…
Кириан задумался: а если бы кошха осталась и предложила ему сейчас вернуть всё на круги своя – согласился бы он? Может, да… А может и нет. Ведь чтобы понять, что живешь именно своей
Кробх Дерг… При воспоминании о ней в памяти всплыли, сливаясь в сумбурную круговерть, ночи, проведенные на подоконнике с поджатыми к подбородку коленями, прыжки из окон, гонка по крыше, драки с людьми, от которых он раньше бежал бы, как наскипидаренный… Интересно, что она подумает теперь про человеческий род… если и раньше-то… и захочет ли когда-нибудь вернуться? И может быть… если, конечно, захочет вернуться… она заодно пожелает… наведаться… в… те места, где… бывала раньше? Просто… заскочить на минутку?..
Кириан невесело хмыкнул, поежился и прибавил шагу. Сказать, что на улице стоял не май-месяц, было не сказать ничего.
В подворотне за несколько кварталов до его дома на менестреля надвинулась коренастая небритая личность с дубиной наготове.
– Кошелек или жизнь! – сипло дыхнул перегаром грабитель.
Но не успел мозг Кириана начать обдумывать предложенную альтернативу – не удовлетворится ли личность сапогами за неимением кошелька, как рука его, повинуясь неожиданному рефлексу, сжалась в кулак и метнулась к небритой скуле. Преступник всхрюкнул, выронил оружие и плюхнулся задом на мостовую.
Менестрель с изумлением разжал пальцы и уставился, будто они превратились в щупальца.
– Так бы сразу и сказал… что не дашь… Чего сразу драться-то… - плаксиво пробормотал неудачливый грабитель и боком-боком, не сводя взгляда с миннезингера, поерзал прочь и скрылся в тумане.
– Да откуда…. я никогда… даже в голову… не первый раз… - начал было Кириан, но потеряв нить мысли[26], замолк и сконфуженно прислушался к ощущениям.
Под толстым слоем недоумения и растерянности неожиданно обнаружились новые для него. Удовлетворение – за все разы, когда после подобных встреч он приходил домой без денег, сапог, куртки, или без всего вместе взятого – и озадаченность. Он не был уверен, что ему пришлось по вкусу драться – причем не под влиянием Кробх Дерг, а самому. Но если уж встал выбор – даже не между кошельком и жизнью, а между спонсированием уличных грабителей и прогулкой до дома не босиком по ледяному булыжнику, решение становилось очевидным.
Погруженный в новые впечатления, он не заметил, как добрался до вершины холма.
Божественный запах жареной картошки ударил его под дых, едва миннезингер открыл дверь дома, напоминая, что давность съедения последней нормальной еды исчисляется даже не часами – днями. Тихо пожелав соседям, не закрывшим при жарке дверь, опрокинуть сковородку, он со скоростью усталой улитки поплелся на пятый этаж.
Дверь его квартиры была не заперта.
Свет нигде не горел, но в сиянии луны было видно немытую сковороду в лохани для грязной посуды и одинокую тарелку на столе. Запах же картошки практически сбивал с ног, заставляя желудок, свернувшийся, как кошель бедняка, завыть дурным голосом.