Бархат и опилки, или Товарищ ребёнок и буквы
Шрифт:
Но на сей раз тётино недовольство вызвала не я, а «беспечные девчонки», опустошившие банку с кофейными зёрнами, но не позаботившиеся о том, чтобы принести из прославленной бакалеи Каарманна новую.
— Ну, я во время своего отпуска других обслуживать не стану, — рассердилась тётя. — Пойдём посмотрим, может, в кафе «Пярл» окажутся свободные места!
— Тётя Грибочек сказала, что там и мороженого можно поесть, — напомнила я, хотя надежда у меня была слабая. Это удивительное лакомство тётя Анне покупала мне лишь пару раз, но после того, как живущая в Нымме тётя Маали предупредила её о смертельной опасности мороженого, говорить на эту тему с тётей Анне
Похоже, тёте Маали и тёте Анне было лень возиться с покупкой гроба, и почему-то им обеим казалось, что когда моя мама вернётся из тюрьмы домой, она первым делом станет выяснять, давали ли они мне за это время мороженое…
Но, на счастье, оказалось, что тётя Анне забыла о необходимости гроба, потому что сказала:
— Да-да, в такую погоду можно и мороженого поесть. В «Пярле» отличное сливочное мороженое! А то мороженое на палочках, что продают на улицах, — оно для простолюдинов. Дамы на улице не едят, запомни!
Увы! В кафе «Пярл» отведать мороженого «дамам» не удалось. Я своими глазами видела, как многие тётеньки ели чайными ложечками из серебристых маленьких вазочек похожее на крем лакомство — шарики мороженого, немножко облитые вареньем и посыпанные шоколадными крошками. Но ни в одном из трёх залов не было ни одного свободного столика. Пустые стулья были возле нескольких круглых столиков, но сесть туда нам не разрешили. Одна тётенька сказала: «К сожалению, эти два места заняты»> другая грустно развела руками: «Сейчас сюда придёт один человек», третья ответила сердитым голосом, указывая на стул, на спинке которого болталась женская сумочка из рыбьей кожи: «Разве вы не видите, что тут сидят?».
— Подождем немного тут, у двери, — решила тётя Анне. — Отсюда увидим, если какой-нибудь столик освободится.
Я внимательно разглядывала стул, где висела сумочка из рыбьей кожи, но никого сидящего на нём не видела.
Я не малявка какая-нибудь, я читала сказку про человека, у которого была волшебная шляпа — если он надевал её, то тут же становился невидимым. Теперь надо было внимательно следить, чтобы не прозевать момент, когда этот, невидимый, который сидит на стуле, снимет шляпу и станет опять видимым и, может, даже есть мороженое начнёт!
— Что ты уставилась? — недовольно прошипела тётя Анне. — Так людей разглядывать неприлично!
Когда я сказала ей о человеке с волшебной шляпой, она прыснула со смеху.
— И чего ты только не выдумаешь — волшебная шляпа в кафе «Пярл»! Знаешь что, — добавила она деловито, — ты уже большая девочка, стой тут, и, если какой-то столик освободится, беги туда и садись за него. А если кто-нибудь захочет туда сесть, скажешь: «Извините, я жду тётю!» Поняла? А я пока пойду займу очередь в буфете, куплю нам домой несколько пончиков-берлинеров да посмотрю, есть ли песочное печенье — оно не портится, его можно положить в посылку для Эйно.
Не успела я и слова произнести, как тётя поспешила в первый зал. Мне, конечно, казалось, что я уже большая, но иметь дело с совершенно незнакомыми людьми было страшновато.
Бормотать себе под нос: «Извините, я кого-то жду» было проще простого, а вот как сказать это совершенно чужим тётям, у которых дяди с шапками-невидимками…
В кафе пахло кофе со сливками и ванильным мороженым, и я
Вдруг кто-то крепко схватил меня за руку и поволок за собой. Конечно же, это была раскрасневшаяся тётя Анне, это она тащила меня к двери.
— Теперь бегом!
С татой мы часто играли в бег на Олимпийских играх, он в этой игре участвовал под именем Пааво Нурми, а я была Эмиль Затопек, но тётю Анне завлечь на такую пробежку было невозможно. А сейчас она двигала ногами быстрее, чем тренированный Эмиль Затопек! И было здорово, что ей удалось найти, с кем соревноваться: немного позади нас бежал низенький дяденька в зелёной форме и с портфелем!
— Это твой друг? — спросила я на бегу.
— Рот закрой! — шепнула тётя. — Свернём на Сайакяйк.
По этой узенькой улочке мы выбежали на Ратушную площадь и рванули направо. Возле дверей своей парикмахерской тётя на миг притормозила, бросила быстрый взгляд назад через плечо и потащила меня дальше.
— Мы сильно его обогнали, — захотела я приободрить тётю Анне, но она будто и не слышала меня. Мы единым духом примчались на улицу Вооримехе, и тётя толкнула большую, тяжелую, скрипучую дверь парикмахерской. И это место тоже было мне знакомо. Тут рабочие места парикмахеров не были разгорожены стеночками на манер кабинок, как в парикмахерской тёти Анне на Ратушной площади, но блестящие зеркала, белые халаты, сладковатый запах лака для волос и таинственное жужжание фенов, похожих на огромные каски, — всё было точно таким, как на работе у тёти Анне. А здесь трудилась тётя Лийлиа. Кресло, за которым она стояла, было как раз посередине, и в этот момент она делала причёску черноволосой даме с круглым серьёзным лицом. Рядом с ней сидел на низенькой скамеечке для ног кудрявый малыш и смотрел в серебряную трубку, которую он направил на лампу под потолком. Это была трубка моей мечты — калейдоскоп, который обещала купить мне тётя Анне, если я буду хорошим, послушным ребёнком. Похоже, этот мальчик был послушным…
— Тэре! Что должен сказать ребёнок? Пойдём на минутку в заднюю комнату! — протараторила тётя Анне на одном дыхании. Замечание «Что должен сказать ребёнок?» было совсем не к месту, потому что мое Тэрепрозвучало одновременно с тётиным.
Тетя Лийлиа, сверкнув очками, взглянула на нас испуганно, и по лицу её было видно, что она хотела бы сказать своей старшей сестре не «Да-да, но только на минутку!», а что-то совсем иное.
Задняя комната парикмахерской на улице Вооримехе была не такой светлой, как на Ратушной площади, но запах кофе был таким же.
— Ты что, не соображаешь? — сердито рявкнула тётя Лийлиа. — Сама видела, я заканчиваю причёску мадам Всевиов — не можешь, что ли, немножко подождать со своим разговором? Случилось что-нибудь? Боже, Феликса забрали?
— Одну минутку, мадам! — крикнула она в зал, и достала из кармана халата пачку сигарет, на которой был пароход, и спички. — Ох, господи!
— Не волнуйся, с Феликсом всё в порядке, — заверила тётя Анне, тяжело дыша. — Насколько мне известно. Но я сама теперь могу угодить в Сибирь… Я сцепилась с энкавэдэшником! Только что, в кафе «Пярл». Иди, взгляни, не пасёт ли снаружи такой кривоногий в зелёном пиджаке.