Барин-Шабарин 3
Шрифт:
— Если вы столь настойчивы, я покажу сие вице-губернатору, — с вызовом в тоне сказал Беляков.
Он свято верит в силу, я бы сказал, в мощь своего хозяина. Похвальная вера, но я намерен сегодня ее несколько подорвать.
Беляков махнул в сторону, сразу же возле меня появились два человека, в которых несложно было угадать бывших армейцев. Это были поджарые мужчины с внимательными и строгими взглядами. Они даже передвигались несколько иначе: мягко, чуть вальяжно, но это не должно было обманывать. Подобная видимая небрежность в движениях, скорее, признак того, что боец контролирует
Не без интереса я смотрел на двух бойцов Белякова, которые явно выполняли функции телохранителей для вице-губернатора Кулагина. Все же моё представление о русской императорской армии было, как бы так сказать… вульгарным, поверхностным. Я считал, что техники боя из будущего решают многое, но в этих бойцах ощущалась и сила, и уверенность. И то, что они военные, у меня не вызывало никаких сомнений. Промелькнула мысль, что я с большим удовольствием встал бы в поединок с каждым из этих охранников, чтобы оценить их уровень подготовки буквально на себе.
Между тем помощник вице-губернатора зашёл в изолированное от общего зала ресторана помещение, и его не было довольно долго, более десяти минут. Несмотря на общий гул веселья и звуки не слишком навязчивой музыки, которые наполняли пространство ресторана, мне удалось кое-что услышать из-за закрытых дверей. Главный посыл всех криков и требований был таков: «какого хрена он тут делает, гони его в шею! И не сметь меня тревожить, когда я ем».
Я уже приготовился отвечать, врываясь в личный обеденный кабинет вице-губернатора, который, по всей видимости, не в лучшем настроении был и до моего появления. Однако через минуту-другую понял, что моя бумага всё-таки попала в руки Кулагина, и он сейчас в тишине её читает. Может быть, в обеденной кабинке и не было той самой тишины, и она нарушалась скрипом зубов вице-губернатора, его кряхтением и нервным дрожанием ноги, отстукивающей чечётку под столом. Но эти звуки всё-таки не проникали через закрытую дверь.
— Его превосходительство вас ожидает. Оружие сдайте! — сурово сказал помощник, а двое его бойцов приблизились ко мне вплотную, возможно, намереваясь обыскать.
Резко отодвинулись стулья под мужчинами, сидевшими за соседними с обеденной комнатой Кулагина столиками. Сразу с десяток человек с решительными лицами поднялись со своих мест. Это были мои дружинные. У нас были договоренности, что если ко мне начнут опасно и решительно приближаться, то они проявят себя. Не начнут стрелять и даже не бросятся в рукопашную, а просто покажут, что здесь у меня своя сила есть.
Я не собирался устраивать стрельбу в духе американских вестернов, да и американский кинематограф явно сильно привирает в отношении ковбоев и всего образа Дикого Запада. Но и позволять, чтобы кто-то меня в людном месте лапал и обыскивал, будто татя, тоже не мог. Я потомственный дворянин, и никто не залезет своей лапой в мой карман, вот и всё Так что я был готов и размяться с этими бойцами. Благо, что рука уже зажила, и я даже начал давать на ее нагрузку, хотя шрам остался. Зашил я себя не очень хорошо.
— Я передам револьвер своему человеку,
— Револьвер? У вас есть это оружие? — с большим удивлением спросил помощник вице-губернатора.
Все же револьверы пока были большой редкостью. Насколько я понимал, еще даже не прошел срок действия патента Кольта. Но у меня же не «Кольт»… А Смит и Вессон теперь могли бы и пролететь, если бы я запатентовал новый револьвер, который, впрочем, еще нужно доводить до ума. Даже относительно подробного чертежа оказалось мало, чтобы оружие получилось безотказным.
— Если всё решится к вящему удовлетворению сторон, я подарю вам презанятнейшее оружие. Поверьте, подобных револьверов нет даже у англичан, — заметив блеск в глазах Белякова, я решил несколько смягчить риторику с помощником вице-губернатора.
Очень вряд ли, что мы сможем с Кулагиным мирно договориться, так что не видать Белякову револьвера. Впрочем, в мире много есть такого, что неизвестно нашим мудрецам!
Дверь открылась, я посмотрел на небольшой порожек, переступив который, я окончательно окунусь в прямое противостояние с вице-губернатором. Подумал о том, что это мой личный Рубикон. Наверное, похожие эмоции испытывал Юлий Цезарь, когда стоял возле этой небольшой речушки, на том берегу которой начиналась территория собственно Римской Республики. Сделай эти несколько шагов — и не будет возврата, придётся бороться за власть в Риме до конца.
Мне власть в губернии не нужна. По крайней мере, официальная, чиновничья служба. Не откажусь от должности, случись что, и если буду видеть, что я смогу помочь своей стране, людям, да себя не забыть, только не через взятки обогащаться. Но я уже знаю, как смогу помочь своей Родине даже во время Венгерского похода, как репетиции будущей большой войны. И крайне не хотелось бы мне тонуть в бюрократическом болоте. Так что я не собираюсь сражаться за власть в Риме, я лишь собираюсь очистить Римский Сенат от злостных коррупционеров и тех, кто лично мне угрожает.
Шаг — и вот я в сумрачной, освещённой лишь несколькими свечами комнате.
— Как посмели вы заявиться ко мне? — стальным голосом произнес Кулагин, даже не думая привстать, чтобы хоть как-то меня приветствовать.
— Должен же я посмотреть в глаза тому, кто посылает ко мне убийц, кто приказывает сжечь мой дом? Не хотелось бы вас сильно утомлять перечислением всех тех поступков, что вы позволили в отношении меня — повышенным тоном, быстро, чтобы меня не успели перебить, жёстко сказал я.
А после и вовсе без приглашения сел на стул за тем же столом, напротив Кулагина.
— Я не позволял вам садиться со мной за один стол! — взревел вице-губернатор.
— А вы? Разве вы не забыли о приличиях? Считаете недостойным себя даже приветствовать дворянина словесно? — слово за слово, и вот я уже вступал в конфронтацию с ним.
— Да как ты смеешь? — заорал Кулагин. — Дворянчик! Развелось дворян немытых! Еще ваши деды портки стирали настоящему русскому дворянству. И сейчас их отпрыски приходят и думают, что они достойны разговаривать с истиннокровными!