Барин-Шабарин 5
Шрифт:
— Мичман Колосовский! — представился мне командир патруля.
— Статский советник Шабарин, — представился я в ответ.
— Господин Шабарин, не сочтите за труд, поведайте, что здесь происходит, — вежливым, но настойчивым тоном сказал мичман.
Я рассказал всё, не утаивая никаких подробностей. Поспешил также рассказать о том, что за нападавшими была отправлена погоня. Мои бойцы уже волокли двоих бандитов, а третий, наверное, лежит за холмом. Мичман Колосовский, заметив появление вооружённой группы лиц, растерялся и начал явно нервничать. Так что ему нужно было срочно дать информацию, что беспокоиться не о чем, это мои люди
— Что сказали? — спросил я у своих бойцов, когда они приволокли и уронили к моим ногам двух изрядно побитых мужиков.
Казачки замялись, и я нахмурился. Что такое? Обычно бойцы выполняют мои приказы беспрекословно.
— Говори, как есть! — потребовал я, недоумевая, почему казаки не докладывают.
— Они имели дело с каким-то флотским офицером. Были наняты ещё более двух недель тому назад. Сами не местные, прибыли из Одессы. Ждали вас, командир, — доложил один из бойцов.
— Поклёп! — ожидаемо отреагировал мичман. — Ни один офицер не может участвовать в столь гнусном деле.
Я пнул одного из лежащих нападавших ногой в ребро, и болезненно.
— Не смейте! — отреагировал на моё действие мичман.
— Не мешайте! — грубо отшил я молодого офицера, после ещё раз пнул лежащего и задал вопрос: — Молодая девица баронесса Изенштадт должна была меня вывести на вас?
Ужимки баронессы то и дело вспоминались мне, едва закончилась перестрелка и началась погоня за нападавшими. Что же? Деньги мои нужны были ей? Быть такого не может, чтобы в высшем обществе находилась именно проститутка. А вот допустить на приём к военному губернатору девицу, целью которой было бы вывести меня на убийц, задержать, указать — это вполне возможно, если о том никто не знает. Вот о проститутке знали бы.
— Да, она, — тоном обречённого человека отвечал нападавший.
Я даже улыбнулся. Потешил самолюбие — и будет. Уж было подумал, что столь привлекателен и интересен для разного рода девиц, раз меня так настойчиво звали то уединиться подальше от дома губернатора, то пройтись по тёмным улицам Севастополя. Катарина должна была вывести меня на засаду. В преувеличенно пылких объятьях баронессы меня бы и убили. И позор, и смерть. Лучшего удара по мне, а через меня и по всем моим начинаниям, и придумать сложно.
— Мичман Колосовский, я прошу вас вместе со мной отправиться к дому баронессы Изенштадт, дабы допросить девицу и арестовать её, — решительно сказал я.
Мичман находился в растерянных чувствах. Согласен, что ситуация нетипичная. Никто или почти никто в Российской империи не борется со шпионами. Да, в Третьем Отделении есть люди, ответственные за контрразведку, но что могут сделать полтора десятка человек, тем более, когда вероятный враг такие ходы? Так нынче никто ещё не делает.
— Богдан, отправляйся в расположение полка и поднимай его по тревоге, но — чтобы без лишнего шума. Контроль дорог — вот задача. Ищем английского флотского офицера, — так, чтобы не слышал мичман, приказал я одному из своих бойцов.
Севастополь в это время, которое я уже привык считать своим — город некрупный, по большей части состоящий из казарм, ремесленных мастерских, складов, в меньшей степени — из жилых домов для обывателей. Кроме того, не редкостью в Севастополе были добротные дома, в которых никто почти весь год и не жил. Такой в городе был и у моего тестя, Алексея Михайловича Алексеева. Именно в нём я и остановился. И я знал
Так что оставался лишь один небольшой квартал, где могла бы проживать баронесса. К моему удивлению, мичман знал, где поселилась прекрасная незнакомка. Я поднял бровь, и он смутился — что ж, ясно. Пытливый ум и жажда романтических отношений часто подталкивают таких вот молодых офицеров знать всё о девушках, которые прибывают в Севастополь. Мне даже рассказали, что баронесса прибыла с неким своим дядюшкой. Не удивлюсь, что этот дядюшка — также шпион английской разведки и вовсе никакой не дядюшка. Вероятнее всего, и Катарина — не баронесса, скорее, и имя у неё другое.
Дверь в дом, который арендовал барон Изенштадт, была распахнута.
— Мы опоздали, — тут же с досадой предположил я.
Так и было. Баронесса, как и её дядюшка, лежали в крови с перерезанными глотками.
Пришлось отвлечься, уж больно громко стал проявлять свои чувства мичман. Он вскрикнул и отбежал, но далеко не успел — его рвало от увиденного. Явно парень ещё пороху не понюхал.
Погоня, куда я отправил двоих своих бойцов в надежде, что они прочтут следы и смогут выйти на убийц девицы, ни к чему не привела. Оставалось лишь надеяться на то, что шпион Тарас сумеет быстро сориентироваться и послать разъезды на две главные дороги, ведущие из Севастополя.
— Мичман, вы в порядке? — спросил я.
— Простите, мне очень стыдно, — отвечал мичман с позеленевшим лицом.
— Предлагаю вам постыдиться позже. Нынче же сопровождайте меня к военному губернатору Морицу Борисовичу Берху, — решительно сказал я и направился на выход.
Мне было что сказать губернатору. Теперь можно высказаться. На меня совершено нападение. Кто это организовал? Да тот, что сбежал. И это будет английский командор, тут к бабке не ходи, верное дело. Вот пусть Берх и объяснит, что происходит в вверенном ему городе.
Его императорское Величество Николай Павлович был вне себя от гнева. Нет, он не уподоблялся своему отцу, не топал ногами, не кричал и не бил своих подданных. Но этот острый взгляд, который мало кто мог выдержать, не сменялся уже целый день.
— Александр Сергеевич, вам предстоит срочно отбыть в Константинополь и указать султану, что Российская империя подобного унижения терпеть не будет! — негромко, но при этом жёстко говорил государь.
— Ваша Воля будет исполнена, Ваше Императорское Величество! — отвечал стоявший перед государем Александр Сергеевич Меншиков. — Я заставлю султана изменить своё решение!
Разговор проходил в рабочем кабинете русского императора. Присутствовали самые доверенные лица: князь Воронцов, граф Чернышёв, министр иностранных дел Нессельроде. На заседании государственного совета уже был обсужден вопрос о том, что османский султан приказал передать католикам ключи от ряда христианских святынь в Иерусалиме, и что на этот выпад России нужно отвечать.
Такого демарша от турок никто не ожидал. Понятно было, что тут торчат лопоухие уши французского императора, или узурпатора, Луи Наполеона. Всем было понятно, почему Франция начинают подобные действия. Это не что иное, как месть Луи Наполеона лично русскому государю. Николай Павлович называл французского правителя «мон ами», что по-французски означает «мой друг». А должно было, по убеждению французского узурпатора, от русского императора звучать приветствие «мой брат», «мон фрер».