Барон Дубов 5
Шрифт:
В поместье нас встретила Марина Морозова. Она было хотела устроить экскурсию по преобразившейся территории, но я отмахнулся. Посмотрев в мои глаза и увидев на руках волка, девушка тут же собралась и проводила нас в одну из комнат. Там я разжёг камин и положил волчонка рядом, потому что он начал дрожать от холода. Сверху укрыл одеялом. Мохнатый беспокойно спал, подёргивая лапами.
Впятером с девушками мы бросились в библиотеку отца. За нами последовали ещё несколько слуг, которых наняла Морозова, пока меня не было. Просматривали книгу за книгой
Цокольный этаж оказался больше, чем я предполагал. Прямоугольное помещение с несущими колоннами, тусклыми лампочками и стеллажами с коробками, банками и прочей фигнёй. Чтобы просмотреть всё, понадобится не один день. Но глаза боятся, руки делают. Я начал со стеллажа справа от меня, идя сверху вниз, открывая коробки и осматривая их содержимое. Голова гудела, в носу свербило от вековой пыли, а глаза щипало от недосыпа. Но адреналин, злость и постоянная боль держали меня на ногах. Потом отосплюсь.
Не знаю, сколько я провозился в подвале. В какой-то момент спустились ещё слуги, затем пришли Лакросса, Агнес, Вероника и Марина и молча стали помогать. Чем меньше оставалось невскрытых коробок и непросмотренных книг, тем больше росла моя уверенность, что искомый рецепт где-то рядом. И мы вот-вот найдём его.
На пол упала последняя коробка. Я пролистал последнюю книгу, которая оказалась бухгалтерским отчётом за 2237 год, и с рычанием швырнул её в стену. Бетон покрылся сеткой трещин, а бюрократический гримуар остался торчать из стены. Все, кто был рядом, вздрогнули.
Чёртова древность.
— Господин… — раздался за моей спиной дребезжащий голос.
Петрович, самый старый слуга моего рода. Настолько старый, что из него песок сыпался ещё при моём прадеде. Ну, по крайней мере, мне так всегда казалось, потому что я помнил его таким с самого детства: скрюченный и морщинистый, как курага, старик. Большие глаза прятались под набрякшими веками. Когда-то они были карими, а с возрастом стали почти чёрными. Но остроты ума Петрович не растерял.
— Что? — спросил я, стараясь не глядеть на него. Было немного стыдно за испорченную стену.
Он медленно прошаркал мимо меня, подпиравшего головой потолок, и, раскачав лёгкими ударами книжицу, вытащил её из стены. Бережно положил на полку и повернулся ко мне.
— Я думаю, искомого здесь нет, господин. — Он почтительно поклонился. А я увидел своё грозное отражение в его лысой блестящей макушке. — Есть одно место, которое вы ещё… не осмотрели. К несчастью, я не знаю, как в него попасть.
— Да мы весь дом уже обшарили, — развёл я руками. — Нигде нет архивов рода.
— Возможно, они не в доме. Идёмте со мной.
Старик так же медленно, едва переставляя ноги, поплёлся к лестнице.
Я вздохнул. Нет, мы так долго идти будем. Подхватил старика за пояс и поднял над землёй,
— Показывай дорогу, Петрович.
Слуга крякнул, устраиваясь поудобнее, и сухим пальцем ткнул в лестницу. Так мы вышли на улицу, и я чуть не ослеп. Глаза слишком привыкли к полумраку в подвале, а тем временем на улице наступило яркое утро. По крайней мере, судя по положению солнца на голубом небе. Ветер гонял стаи опавших листьев, на лужах тонкой корочкой лежал лёд. Все гурьбой высыпали следом за нами. Старик показывал дорогу.
Едва приехав, Марина Морозова развела бурную деятельность в моём баронстве, так что территория вокруг усадьбы преобразилась. Но я особо не приглядывался, не до того было. Кусты облагорожены и подстрижены, потрескавшиеся дорожки подметены, да и ладно.
Старик указал на небольшое здание на другом конце узкой аллеи. Оно походило на склеп, а за окованной ржавым железом дверью была ещё одна лестница. Я спустился по ней на пару этажей вниз и остановился перед толстой металлической створкой с кодовым замком.
— Ваш отец никого не пускал сюда. Порой он пропадал здесь ночами, — проскрежетал старик.
Я опустил Петровича на землю, и он устало облокотился о стену. На небольшую площадку спустились Лакросса с Агнес. Вероника решила вернуться к волчонку и попробовать его покормить — он не ел с позавчерашнего дня. Сверху на каменную кладку падали косые лучи солнца. Здесь было сухо, и ничем не пахло. Подходящее место для хранения бумаг.
Вот только… Какой код?
Я попробовал толкнуть дверь, но она не подалась. Глупо было этого ожидать. Судя по толщине, её и артиллерийский снаряд с трабелуниумом не пробьёт, куда уж мне.
Чёрт!
Я уверен, что рецепт там, я чувствовал это!
В сердцах саданул кулаком по двери.
Так, ладно. Эмоциями делу не поможешь: нужно очистить разум и подумать. Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Повторил три раза, успокаиваясь и замедляя стук сердца. В голове появился приятный холодок, но боль никуда не делась, а веки были налиты свинцовой тяжестью.
Отец должен был оставить мне код от двери. Не мог не оставить! Я стал перебирать в голове всё то, что мне досталось в наследство после его смерти. Девушки и Петрович осторожно стояли и ждали. Боялись сбить с мысли. Только Агнес спустя минуту моих размышлений подошла к двери и похлопала по ней, пробормотав под нос:
— Добротная… Сюда бы Верещагина, чтобы протёк внутрь. Да, Коль?
Почувствовал на себе её взгляд, но ничего не ответил. Только смотрел на ручку с белыми, почти стёртыми насечками.
Так. Отец оставил немного денег, ящик с металлом, который заработал, убивая Саранчу на границе, дневник. Толстая книжица в мягком кожаном переплёте, которую я изучил вдоль и поперёк. И никакого кода. Что ещё он мне оставил?
Я чувствовал, как на задворках сознания, будто птица с подбитым крылом, бьётся маленькая мысль. Отец оставил что-то ещё… Яркая вспышка озарила мозг и заставила сердце биться чаще.