Барон Робинзон
Шрифт:
— Что?
– даже не сразу понял, о чем она, Лошадкин.
Посмотрел на Авию, которая так и стелилась перед ним. Готовая услужить, теплая и мягкая, шерстяная и в то же время готовая отдаться ему, изнывающая от желания. Михаил не знал, как у нее это получается - особенно с ним, безволосым "исчадием зла" - но вынужденно признал, что обучили Авию хорошо. Или она сама прокладывала себе путь телом, так и добралась до одного из владык рабнеков.
А бросил тот ее потому, что себя любил больше Авии.
— Спрячься и не показывайся, пока
– бросил он.
— Владыка, благодарю вас за эту милость, - снова застелилась Авия.
– Вы спасли мою жизнь и тело, за это я готова служить вам всю жизнь!
Походная жена, иронично подумал Лошадкин, отрываясь от мыслей о Тургае. Города были крепки и многочисленны, вот она - готовая промышленная база, в дополнение к недавно отстроенным заводикам союза. Бумага, производство бумаги, которую втридорога покупали народы, составшие союз. Масса крепких, привыкших трудиться рук, только подбрасывай идеи, да поставляй материалы! Более того, можно и нужно было заманивать тургайцев в города в степи, размывать границы и усиливать оба народа, нет, все народы в союзе.
Но эти мысли сейчас отступили перед Авией.
Да, походная жена, греющая постель вдали от дома и жен, никто его даже не упрекнул бы. Опасность? Нет, в него она точно отравленной иглой тыкать не стала бы, искренне готова была служить и греть постель... до встречи с более сильным самцом, конечно. Но Лошадкин сомневался, что такие появятся в ближайшие время, а Авия была вот она, перед ним, горячая, истекающая желанием, готовая задрать хвост или раскрыть рот.
Только протяни руку, нет, произнеси слово, и она сделала бы все сама!
— Мне не нужны рабы, - ответил он, - и уж тем более рабыни.
— Я буду служить вам...
— Попутно отводя беду от своего народа, не так ли?
– перебил ее Лошадкин.
– Не волнуйся, можешь не задирать хвост, твой народ не вырежут, небесам неугодно кровопролитие без смысла и цели.
— Повелитель..., - Авия как-то так склонилась, что ее оттопыренная задница изображала сердечко.
— Когда Тургай будет освобожден, ты тоже можешь быть свободна.
— Повелитель, - Авия уже скулила, если не плакала, терлась о пол.
— Да без всяких условий, - отмахнулся Лошадкин.
– А теперь пошла прочь.
Авия вылетела из тесной "каюты" на дирижабле, чуть ли не единственной постройки там. Ловко рассчитала момент, подумал Лошадкин, помещение и они наедине, надо переодеться, самое время соблазнить. Повысить статус, спасти себе жизнь, заступаться за рабнеков, чтобы их не слишком порезали. Давать от души и согревать постель, в общем, все это наводило на мысли о прошлом Авии.
Корпус служанок-содержанок, созданный службой, вроде той, что возглавлял Батурс? Если да, то определенно следовало подружиться и с рабнеками, взять их опыт и переложить на союз народов. Авия убралась, поджав хвост и бросая горячие взгляды, но Лошадкин не собирался оставлять ее. За подобным не стоило ходить в поход, все это и намного больше, он
Авия уже рассказала о ящерах и теперь явно сожалела об этом, пытаясь придумать предлог, чтобы задержаться.
— С чего это она, - заговорил вслух Лошадкин, переодеваясь и его тут же осенило.
– Ну конечно!
Встреча в Ымкане с казарадом Барлотом! Авия уже видела, на что способны дирижабли и пехота союза народов, птерахи и бомбы, и не сомневалась, что ее сородичей разобьют. Но она все еще могла смягчить их судьбу, так ей казалось, только задери хвост выше, дай самцу тепло и ласку, ну или что-то в этом духе.
Лошадкин на мгновение преисполнился гордости за свою стойкость и прозорливость.
— Повелитель!
– донеслось снаружи.
– Мы уже подлетаем к Ымкану!
— Отлично, - отозвался Лошадкин, - действуем по плану.
Капитан Дварк улетел штурмовать перевалы, но его заместитель справился не хуже. Скрипы и стоны ремней, десятки ног налегали на приводы и винты вращались, толкая дирижабли вперед. Все они были проверены, залатаны, наполнены горячим воздухом и могли, в теории, лететь до самого Шадара.
В полете сюда, благодаря птерахам, дирижабли чинили, не опускаясь на землю и не теряя времени и скорости.
— Сажа!
– вскричали бойцы, когда Лошадкин. вышел.
– Слава посланцам богов!
Удары рукоятей о щиты и платформу, ответный крик снизу с такими же ударами. Процессия втекала в широко распахнутые ворота, дирижабли прошли над стенами, забитыми тургайцами. Следом за войском Лошадкина скакали воины Орлота и катили телеги с добычей, взятой в Урчае. Не всей, конечно, столько было не увезти, но достаточной, дабы поддержать Ымкан и показать, что войска вернулись с победой.
Лошадкин некоторое время помахивал рукой живым внизу, затем взлетел.
— Тот самый!
— Почему он безволосый, словно исчадие зла?
— Сам ты исчадие зла!
Крики, звуки ударов, ругань стражников. Лошадкин, в сопровождении птерахов, заложил несколько виражей, затем словно бы завис в воздухе. То есть стоял неподвижно, но при этом летел со скоростью дирижаблей, продолжавших двигаться к центру, под натужное скрипение ремней и кряхтенье крутильщиков.
— Жители Ымкана, столицы славного Тургая!
– провозгласил Лошадкин громко.
Все крики и споры, драки внизу стихли. Ламассы были безволосы, краглы, мекланцы, подумал Лошадкин, вещая о том, как союз народов услышал призыв тургайцев о помощи и откликнулся. Поэтому безволосых считали исчадиями зла, причем подземными? Или это были заморочки мордахов, некогда получивших слишком сильно по мохнатым мордасам от краглов?
Пожалуй, стоило расспросить Увиалу или саму королеву Олилею по возвращении, хотя... что ламассы бы понимали в жизни сухопутных? Да и краглы тоже, после сидения в своих горах! Птерахи отпадали, так что оставались только одни кандидаты - мекланцы. Тоже не идеал, но хотя бы сухопутные и безволосые.