Баронесса Изнанки
Шрифт:
— Там лестница, — мне очень хотелось помочь егерю. — Я чую, там нет опасности, только лестница вниз.
Мы шагнули сквозь стену одновременно. Почти сразу увидели далеко внизу слабое свечение и услышали, как возница магистра кормит лошадей овсом. Это был верный путь, и через каких-то три минуты он вывел бы «нас обратно, к подножию башни.
Вместо того чтобы спускаться вниз, не сговариваясь, мы вместе вернулись обратно, к появившейся ниоткуда новой лестнице. Призрачная стена бесшумно захлопнулась, Я подумал, что в Верхнем мире встречал подобное только в фантастических фильмах.
— Все ясно, — Брудо подергал себя за бородку. Отрядный выглядел крайне возбужденным, буквально не мог устоять на месте. Мне припомнились
— Мы спустимся, или позовем остальных? — Я пытался разглядеть пазы или нишу, куда провалилась толстая кирпичная стенка, но перед нами был абсолютно ровный проход и гладкие косяки. Никаких петель, крюков или шестеренок. Винтовая лестница, гораздо более крутая, чем «парадная», по которой мы поднимались вверх. Я закрыл глаза и принюхался. Из проема едва уловимо пахло рассохшимся деревом, тлением и потухшим костром.
— Внизу — жилые помещения? Давайте спустимся! — предложил я, даже не заметив, что слово «помещения» употребил на новоанглийский лад, совсем не так, как произносят его коренные жители Изнанки. Все-таки, в Верхнем мире от контактов с обычными испортился даже тысячелетний язык Долины, Брудо слегка поморщился, но не стал препираться.
Пятьюдесятью ступенями ниже мы очутились перед самой обыкновенной двустворчатой дверью из черного, когда-то прочного дерева, обшитого бронзовыми пластинами. За дверью имелось все, что нужно путешественникам после долгих мытарств. Стол, мощные табуреты, огромный очаг с вертелом, на котором можно было зажарить целого теленка, ложа из соломы, покрытые шкурами. Правда, шкуры расползались при первом прикосновении, насекомые потрудились на славу. Солома пересохла, превратилась в труху, зато в нише возле очага обнаружился изрядный запас дров, которых нам могло бы хватить на неделю. В дальнем углу в углублении лежала массивная металлическая крышка, похожая на крышку уличного канализационного люка, только раза в четыре крупнее. Толщина металла достигала двух дюймов. К середине и краю крышки крепились толстые цепи, а в нише мы увидели громадный, рыжий от ржавчины ворот. Брудо передал мне пику и факел, взялся двумя руками за ручку и потянул. Он дернул чересчур сильно и едва не упал, потому что ворот неожиданно легко начал вращаться. Цепи с лязгом натянулись, крышка охнула, загудела в самой нижней басовой октаве и медленно начала подниматься.
Это был колодец, но очень странный колодец. Внутри его отполированных стен много лет не плескалась вода, хотя когда-то она подступала совсем близко, об этом свидетельствовали разводы на стенках. А еще, в десяти футах под нами жерло колодца перегораживала крепкая решетка. Под этой решеткой, вдали, виднелась следующая, такая же крепкая. Впрочем, решетки не были цельными, в каждой сбоку оставалось узкое отверстие, вполне достаточное для одного человека, а в плотно пригнанных плитах торчали железные перекладины. По всей видимости, находились безумцы, которые туда спускались. Я оглянулся на крышку, которую не смогли бы приподнять и десять челозек, затем представил себе рептилию, или рыбу, против которой поставлены эти преграды. Мы кинули вниз кусочек горящей пакли, он порхал, спускаясь все ниже, но погас, так и не добравшись до дна. Я закрыл глаза, положил ладони на край колодца и утянул в себя воздух.
Ноль. Сухая, застывшая за века кладка. Осыпающаяся ржавчина ступеней. Мне показалось, что колодец не уходит вертикально вниз, а на большой глубине меняет направление, плавно изгибается, подобно каменному хоботу.
— Это и есть колодец Червя, которого так все боятся? — шепотом спросил я.
— Нет, нет, не может быть, — категорично заявил Брудо. — По описаниям в трактате Грильго Веселого, а равно в свитках Иствикских ведьм, колодец Червя выглядит иначе. Он находился под главным жертзенником, куда запускали обреченных.
— Нет, воду не чую.
«А для чего здесь крышка и решетки?» — подумал я, но вслух ничего не сказал.
Обер-егерь быстро обежал углы, с потоками времени здесь наблюдался полный порядок. За углом, незамеченная нами в темноте, имелась еще одна дверь, а за ней — нечто вроде ванной комнаты, здоровенный каменный резервуар с печью внизу и каналами для спуска грязной воды. До потолка не доставала даже пика; на высоте двадцати футов виднелась поперечина из двух огромных грубо тесаных бревен, с нее на цепях свисали светильники необычной формы, скорее похожие на перевернутые прозрачные графины. Я так и не понял, на чем основывалось их действие, но помещение освещали явно не маслом.
В жирной золе очага белели кости. Брудо нашел еще одну дверь, больше похожую на узкую щель. За ней начиналась очередная лестница вниз, с очень крутыми ступенями. Брудо спустился всего на девять ступеней, когда лестница сделала резкий поворот, а факел потух, словно от недостатка кислорода. Обер-егерю пришлось возвращаться в темноте. Тем временем я обследовал неровный пол. После ледяных гранитных ступеней ногам стало подозрительно мягко и вольготно. Выяснилось, что строители замка выстелили полы толстыми досками, удивительно точно, стык в стык подогнали их и ошкурили сверху, так что можно было без опасений ходить босиком.
Когда-то, лет пятьсот назад, здесь, наверное, и ходили босиком. Но с тех пор твердое черное покрытие поддалось жукам-древоточцам, и от удара кулаком превращалось в кашу.
— Возвращаемся за ранеными, — принял решение Брудо, заглянув в окуляры своего цайтмессера. — Здесь можно помыться и переждать ночь. Надо поскорее развести огонь и поджарить мясо, этот могильный холод высасывает жизнь.
До сих пор не пойму, какая муха меня укусила. Может быть, мне захотелось первому принести весть о кашей удачной находке. Может быть, меня околдовала мысль о предстоящей трапезе и вспомнились подкопченные, божественно пахнувшие окорока, которые мы везли в кладовке кареты. Или я мечтал увидеть изумление на лицах кровников, когда я «провалюсь» сквозь стену.
— Давайте разделимся, — брякнул я. — Я могу сбегать, позвать остальных, а вы пока займетесь очагом. Или наоборот, я готов развести огонь.
Брудо помедлил. Что-то в моей, достаточно разумной идее ему пришлось не по душе. Наверное, обер-егерь обещал магистру Уг нэн Наату, что мы ни при каких условиях не будем разделяться. В воронках медленного времени нельзя бродить поодиночке, ведь никто не знает, как поведут себя Узлы слияния. Пока мы совершали восхождение по лестнице, Брудо поведал мне о случаях, когда в воронках люди пропадали перед самым раскрытием Узла. Все радовались, что вот-вот вернутся в привычное время, теряли бдительность, кто-то забывался, отходил в сторону от центра, где ожидался разрыв, и — бац! — нет человека.
— Хорошо, — неохотно кивнул егерь. — Беги за ними, только, прошу тебя, не подходи больше к зеркалам!
И я побежал. Возле кареты уже столпились отрядные, магистр и дядя Саня. Саня держал Анку за руку, мне даже стало капельку обидно, что она ко мне совсем не тянется, не подходит, как раньше, и не спрашивает, как дела. Мне жутко хотелось ей первой рассказать, как я обнаружил тайный рычаг, открывающий вход в «гостиницу», но Аня слушала только Саню, а на меня совсем не обращала внимания. В глубине души я и тогда, и раньше понимал, что она права, что не она отдаляется от меня по собственной прихоти, а я отталкиваю ее.