Баронесса ринга
Шрифт:
И после всего этого она делала приседания, отжимания, подтягивания и различные упражнения на растяжку, с какими Стонтон и знаком-то не был.
К тому времени как Джек сказал ей «достаточно», ее тонкое одеяние из муслина было почти прозрачным от пота.
Джек протянул девушке полотенце, и она стала кругами ходить по рингу, чтобы остыть.
– Сегодня я привел тебе новичка, – сказал Джек. – Еще сырой и не дотягивает до твоего уровня, но достаточно резвый, чтобы ты не расслаблялась.
Марианна кивнула, обтерла полотенцем лицо,
Джек открыл одну из винных бутылок (видимо, там вода, решил Сент-Джон) и протянул ее Марианне. Она поднесла ее к губам, запрокинула голову и начала так жадно глотать, что напрягались длинные мышцы на шее.
Сент-Джон не мог отвести от нее глаз. Она была… нет, он не понимал, какая она была. Уж точно не похожа ни на одну из знакомых ему женщин. Он попытался представить ее с длинными волосами, в шелках и драгоценностях.
Ничего не получалось.
Тыльной стороной ладони она вытерла губы и сделала еще глоток. Мышцы плеч и спины были хоть и четко очерченными, но скорее изящными, чем бугристыми, зато руки – такими же мускулистыми, как у большинства мужчин, с которыми Сент-Джон боксировал у Джексона. Когда Марианна подносила бутылку ко рту, бицепсы напрягались, а под почти прозрачной кожей явственно проступали голубоватые вены.
В огромном, похожем на пещеру помещении стоял холод, но кожа его пылала так, что ее даже пощипывало. В груди бушевали противоречивые чувства, кровь бурлила в жилах. Марианну Симпсон словно вылепил скульптор; мускулистая девушка двигалась с естественной уверенностью в себе, как любой из великих атлетов, которых ему доводилось видеть, – мужчин-атлетов.
Женщины, насколько знал по своему опыту Сент-Джон, нежные, изящные и хорошо сложенные. И все же у него в паху становилось все жарче, пока он наблюдал за ее изнурительной тренировкой, и теперь все ныло: он возбудился так, как не возбуждался рядом с женщиной последние… нет, он не мог вспомнить, когда возбуждался так сильно.
Что, дьявол все побери, с ним не так, если он испытывает столь сильное влечение к такой мужеподобной особе?
Нет, «мужеподобная» неправильное слово. Несмотря на рельефную мускулатуру, она, бесспорно, женственна. Маленькие груди так соблазнительно прижимаются к корсету, настолько свободному, что он вряд ли соответствует своему назначению. И бедра изящные и стройные, с безусловно женственным изгибом.
Стонтон оторвал взгляд от этой завораживающей женщины и сосредоточился на грубом мужлане.
Джек почистил апельсин и протянул своей подопечной. Она ела его, расслабившись, глядя в никуда, пока тренер суетился на ринге.
– Я готова, – через некоторое время произнесла Марианна, и Сент-Джон с благодарностью отвлекся от мыслей, которые ему совершенно не хотелось обдумывать ни сейчас, ни потом.
Она встала и взялась за завязки, удерживавшие нижнюю юбку.
Джек склонил голову набок.
– Здесь холодно, голубка… Уверена, что хочешь раздеться?
– Да
Она дернула юбку вниз, тонкий белый муслин легко опустился на пол, и пульс у Стонтона резко участился.
Он прищурился. Неужели это…
Да, глаза его не обманывают: на ней, кроме сорочки и чулок, надеты мужские подштанники.
Собственно, почему это так его шокировало?
Хлопковые кальсоны спускались чуть ниже колен, защищая тело.
И все же осознания, что она носит мужское нижнее белье, хватило, чтобы охвативший его жар запылал еще сильнее.
Джек открыл дверцу печки, подбросил туда угля и с лязгом захлопнул.
– Ну так я пойду приведу его.
Его?
Марианна взяла из стопки полотенец свежее и стала энергично вытирать короткие, влажные от пота волосы, а потом потянула вверх сорочку.
Сент-Джон негромко зашипел, когда обнажился ее подтянутый, блестящий от пота живот, не просто плоский, а мускулистый. Исподнее сидело низко на бедрах, и сквозь тонкий хлопок просвечивал темный треугольник.
– Боже праведный! – просипел Стонтон, не в силах отвести взгляд.
Она закончила обтирание, и ее бледная кожа порозовела. Марианна так же обыденно, как задрала сорочку, ее опустила, скрыв завораживающую полоску тела, а затем двумя отработанными движениями потянула одновременно завязки корсета и сорочки.
Стонтон впал в ступор, его тело застыло, но вовсе не от холода.
Одной рукой она взялась за корсет и рывком сдернула его с себя, заодно захватив и сорочку. Обнажились маленькие изысканные груди. Марианна принялась грубо вытирать эти деликатные холмики – казалось, лишь одну часть ее тела, которая обладала хоть какой-то мягкостью. Розовато-коричневые соски быстро затвердели от холода. Единственное, что портило совершенство девушки, был огромный и явно болезненный синяк.
Она отбросила полотенце в сторону и натянула сорочку и корсет так же быстро, как и сняла.
Жжение в легких дало знать, что Стонтон слишком долго задерживал дыхание, а это опасно для здоровья. Он резко вдохнул и разжал пальцы на обеих руках – оказывается, все время этого поразительно эротического представления он сжимал кулаки. Ни одна любовница никогда не вызывала у него такого мучительного томления… А ведь мисс Симпсон не прилагала к этому никаких усилий.
Впрочем, она и не знала, что устраивает представление для презренного мерзавца, что прятался в тени.
Стонтон решил, что будет терзаться угрызениями совести потом.
Дверь открылась. Марианна повернулась, дружелюбно поздоровалась и пошла навстречу парнишке лет двадцати, не больше, тело которого как раз находилось на стадии перехода от мальчика к мужчине.
Парнишка ответил на ее доброжелательное приветствие наглой ухмылкой, и Сент-Джон сразу рассвирепел. Зато Марианна, похоже, скорее развеселилась, чем оскорбилась.
Парень обернулся к Джеку и произнес скрипучим гнусавым голосом: