Барселонская галерея

Рой Олег Юрьевич

— Тогда должна быть справка.

— И справка есть. Но буквально вчера я оставил ее, вместе с другими документами, на будущей работе, куда оформляюсь.

— Мне все понятно, — женщина повернулась к дочери: — Татьяна, ты привела в наш дом какого-то проходимца! Жулика, который хочет нас обокрасть или еще что похуже!

— Послушайте, уважаемая Элеонора… э-э-э…

— Виссарионовна… — шепотом подсказала Таня.

— … уважаемая Элеонора Виссарионовна! — Денису вдруг стало просто смешно. — Ни в коей мере не хочу вас обидеть… Но если бы я хотел кого-то обокрасть, то выбрал бы жилье какого-нибудь бизнесмена. Уж поверьте, для

профессионала, зарабатывающего столько, сколько зарабатываю я, в вашей квартире может быть только две настоящие ценности.

— Это какие же, скажите на милость? — Она сжала губы в узкую полоску.

— Разумеется, ее хозяйки.

Элеонора фыркнула и снова обратилась к дочери:

— Учти, прописать его у нас я не разрешу!

— Успокойтесь, я и не претендую! — заверил Денис.

— Мама, об этом не может быть и речи! — одновременно с ним заявила Таня. И, чтобы хоть как-то сгладить обстановку, добавила: — Может, мы позавтракаем?

Кухня оказалось тесной для троих. С большим трудом они разместились за столом. Ели в молчании. Дэн оказался сидящим напротив Элеоноры и, как ни поворачивался, все равно натыкался взглядом на ее недовольное лицо. Пришлось опустить глаза в чашку. В который уж раз Денис пожалел, что ввязался в это пари. Нет уж, ну его на фиг! Сейчас он встанет, распрощается — и только его и видели! Танечку вот только жалко. Как подумаешь, что ей устроит мать, когда он уйдет…

Он посмотрел на Таню, которая и впрямь выглядела очень растерянной и смущенной. Желая приободрить девушку, Дэн слегка пожал под столом ее коленку.

— Молодой человек, пожалуйста, положите руки на стол. Что за манеры! Моей дочери скоро тридцать лет, а вы хватаете ее за коленки, как десятиклассницу.

— Мама!

— Что — мама?! Молчи уж лучше!

Таня чуть не плакала, и Денис, скрепя сердце, решил остаться еще на некоторое время, а не оставлять ее на растерзание этой мегере.

— Помоги мне помыть посуду, — приказала дочери Элеонора Виссарионовна, поднимаясь из-за стола. Дэн воспринял это как приглашение выйти вон, поспешно удалился и скрылся в Таниной комнате. Но и отсюда, через стену, было прекрасно слышно, что происходит на кухне.

— Какая же ты у меня непрактичная! — возмущалась Элеонора под шум воды и звон посуды. — Называется, съездила на курорт! Для чего, спрашивается?! Такого добра и здесь навалом!

— Мам, а тебе не показалось, что он похож на… А, ладно…

— Да ни на кого он не похож! Обыкновенный проходимец.

— Мама!

— Ну что ты все: мама, мама! Другие себе олигархов находят, а ты какого-то нищего подобрала, да еще приезжего. Ну ладно, раз уж на то пошло, пусть этот парень хоть какую-то пользу приносит… Поедем на дачу, там много работы накопилось — мужика-то в доме нет.

— Мама, так ты же только что с дачи. Что там такого накопилось? Сорняки за два часа выросли?

Замечание Танечки было резонным, Денис мысленно зааплодировал. Но Элеонора Виссарионовна, похоже, не привыкла, чтобы ей возражали:

— Не умничай! Забор подправить надо, крыльцо починить… Уж я найду чем его занять, не беспокойся!

Такого поворота Дэн никак не ожидал. Вот уж чего-чего, а тащиться на так называемую дачу ему ну никак не хотелось. Он ясно представил себе кособокий скворечник на классических шести сотках, деревянный клозет и бесконечные грядки. И весь день задом кверху драть сорняки. Вот это удовольствие! Да еще в

такой компании!

Очень хотелось сказать «извините, мне пора» и, помахав рукой на прощание, поехать домой, в свою двухэтажную берлогу на Бронной, с джакузи, полным баром и домашним кинотеатром. Сегодня вроде Лола хотела с ним повидаться… А если нет, то можно Алке позвонить.

— Денис! — послышался командный голос Элеоноры Виссарионовны.

Он нехотя двинулся на зов.

— Собирайтесь, нечего в отпуске в городе торчать! Сейчас на дачу поедем.

Сначала они «всей семьей» отправились на другой конец Москвы, на какой-то сельскохозяйственный рынок, где Элеонора закупилась граблями, лопатами, ведрами, саженцами, а заодно и кастрюлями, подушками и еще кучей всякого добра. Все это, разумеется, нагрузили на Дениса. Тане достались сумки с едой, Элеонора Виссарионовна шла, можно сказать, налегке, только катила ужасающего вида клетчатую торбу на колесиках, из которой торчали во все стороны ветки с жалкими листочками. Очевидно, столь ценный груз она не могла доверить никому.

— Хорошую какую сковородку купили, и недорого! — радовалась Элеонора. — Надо будет, уезжая, с собой забрать, а то украдут… Денис, а у вас есть дача? Ну, там, откуда вы родом.

— Да, есть небольшой домик. «Совсем крохотный, около тысячи квадратных метров», — добавил он про себя.

— А огород?

— Нет, у нас только газон и цветы.

— Такой маленький участок, что негде сажать? — в голосе потенциальной тещи неожиданно послышалось сочувствие.

Путь до дачи показался Денису бесконечным. В метро душно, шумно и жутко многолюдно. Пару раз он задел проходящих своими граблями и услышал в ответ на это коллекцию нецензурных выражений. Зато Элеонора Виссарионовна чувствовала себя в подземке как рыба в воде, привычно прокладывала себе дорогу локтями, в поезд бросалась, как на штурм Зимнего, и кричала на весь вагон:

— Таня, ну что вы там стоите! Иди сюда, я тебе место заняла!

Наконец приехали на Беговую. С огромным трудом втиснулись в электричку Усовского направления — суббота, первые выходные после майских, народу тьма, а поезда по этой ветке ходят редко. Вагон оказался битком набит не только людьми, но и теми же граблями, безразмерными баулами и саженцами, некоторые из которых были размером чуть не со взрослое дерево. В тамбуре, дальше коего им продвинуться не удалось, нестерпимо пахло дешевым табаком. У Дениса кружилась голова, подгибались колени и начался приступ клаустрофобии. Прислонившись спиной к двери, он всей душой возлюбил автомобильные пробки. Там, по крайней мере, тебя не сжимают со всех сторон и не давят ноги злобные попутчики.

Поездка продолжалась бесконечно, но, когда наконец вылезли на платформу, Денис ахнул про себя. Место было знакомое, более того — родное с детства. Это ж Раздоры, где и у них была дача! Превратившаяся теперь в загородный особняк, в котором поселился отец. «Надо же, оказывается, мы с Танечкой соседи!» — отметил про себя Дэн, даже не подозревая, насколько прав.

Минут через двадцать, под солнцем, палившим, как в июле — даром что на дворе только начало мая! — они добрались до дачи, где его ждало еще одно потрясение. Выяснилось, что принадлежащие Таниной маме шесть соток со скворечником (все выглядело именно так, как он себе представлял!) отделены от собственного дома Вербовских только одним забором, который строили по его же распоряжению!