Барышня и хулиган
Шрифт:
— Теперь к воротам, — шепнул он…
Ворота смутно вырисовывались в темноте. Мы прошли первый цех, затем второй и наконец оказались возле забора. Ворота здесь были из металлической сетки, территория за ним терялась во мраке, лишь далеко впереди светились одинокие окна домов. Мишка включил фонарик и начал сигналить, и тут произошло то, чего я никак не ожидала: грохнул выстрел, один, потом второй. Я, кажется, замерла, открыв рот, но Мишка повалил меня на землю, упав сверху, вжимая мою голову в асфальт,
Все это заняло буквально несколько секунд, заработал двигатель машины, и еще через секунду она, судя по звуку, скрылась в направлении проспекта.
— Ты цела? — шепнул Мишка. — Тебя не задело?
— Плечо больно, — пожаловалась я. — Наверное, ударилась, когда ты меня повалил.
Мишка щелкнул фонариком, но свет не вспыхнул, в досаде он отшвырнул фонарь в сторону, поднялся, поднял меня, потом рывком вернул на асфальт и заявил:
— Лежи здесь. И не вздумай нос высовывать.
— А ты?
Но Шальнов не ответил, стремительно удаляясь к котельной. Подумав, я потрусила следом.
Тишина стояла невероятная, слышались только Мишкины шаги, да еще, может быть, мои, хотя я и старалась двигаться на носочках, не столько опасаясь новой стрельбы, сколько Мишкиного гнева. От центральных ворот отделилась тень и теперь приближалась к нам.
— Михаил, — узнала я голос Анатолия, — кто стрелял?
— За воротами была машина, пальнули в нас и скрылись. Ты кого-нибудь видел?
— Ни души. К котельной никто не подходил.
— Неужели они испугались и не рискнули забрать деньги?
Тут Мишка увидел меня.
— Я тебе где велел ждать?
— Я ничего не понимаю, — заволновалась я. — Что происходит? Илья не появился?
— Нет, — покачал головой Анатолий.
— А деньги?
— Здесь никто не показывался.
Мы подняли брезент, но пакета не обнаружили. Я шарила рукой по земле в крайнем недоумении.
— По-моему, пусто…
— Здесь никого не было, — упрямо повторил Анатолий. — Сейчас принесу фонарь из машины.
Он бросился к воротам, а Мишка, взглянув на мое плечо, рявкнул:
— Черт возьми…
Вот только тогда я поняла, что ранена, — теплая кровь стекала по плечу на грудь. Я решила упасть в обморок, но, сообразив, что свободно могу двигать рукой и даже не испытываю особой боли, передумала.
Вернулся Анатолий с фонариком, и Мишка, забыв на время про деньги, занялся моим плечом.
— Повезло, — сказал Анатолий, наблюдая за тем, как Мишка накладывает мне повязку из своей футболки.
— Какое там повезло, — рявкнул тот. — Ее же убить могли…
— Слава богу, не убили. Пуля только кожу срезала. А вот если бы сантиметром ниже…
— Ты сказал Эмме, чтобы вызвала милицию? — встрепенулась я.
— Сказал.
Мы
— Этого не может быть, — разозлился Анатолий. Может или нет, а пакет, как говорится, тютю… — Но как же они…
— Зови Серегу, — вздохнул Мишка. — Эти типы наверняка уже смылись. Серега, — крикнул он. — Серега, все кончилось. — Через несколько секунд тот возник в свете фонаря.
— Кто стрелял? — спросил он тревожно.
— Черт их знает. Видел кого-нибудь?
— Из котельной никто не выходил, могу поклясться. Ни единой живой души, даже тень не мелькнула.
— А денежки исчезли, — с досадой сказал Мишка и пнул ближайший ящик, он отлетел в сторону, и Шальнов грязно выругался. — Поздравляю, ребята, нас провели как младенцев. — Он зло хихикнул, а мы увидели люк канализационного колодца. — Вот почему они выбрали это место, колодец, брезент, на кой черт им шастать по фабрике, когда… ну надо же… ну, артисты…
В этот момент прибежала запыхавшаяся Эмма.
— Вы нашли Илью? — спросила она резко.
— Вряд ли он здесь, — вздохнул Мишка.
— Но ведь они получили деньги. Какой им смысл его удерживать? ,
Мы дружно отвели глаза в сторону, о смысле, конечно, все догадывались, и в первую очередь сама Эмма. Она бессильно опустилась на ящик, раскачиваясь из стороны в сторону и заунывно повторяя:
— Боже мой…
Тут послышались милицейские сирены, а я здорово испугалась, потому что все опять страшно запуталось. Как объяснить милиционерам создавшуюся ситуацию, я понятия не имела.
— Миша, как хочешь, я больше врать не буду, — прошептала я Мишке на ухо.
— Что ты имеешь в виду? — насторожился он.
— Все. Я расскажу правду, даже если меня тут же посадят. Я Ольга Иванова, моя сумасшедшая сестра…
— Стоп. Про Палыча ни слова. Я не хочу в тюрьму. Говори любую правду, а про труп забудь. Не видели мы его и знать ничего не знаем.
— Миша, я не могу врать выборочно. Я запутаюсь.
— Старайся. И помни: от твоего мастерства зависит наше будущее. Хочешь, чтобы оно было светлым и счастливым, забудь про Палыча.
— А как мы объясним, почему Эмма обратилась к нам?
— Это она пусть сама объясняет. И вообще, ты ранена, тебе в больницу надо. Ты вполне можешь находиться без сознания, а говорить буду я.
Рядом с воротами замерли милицейские машины, стражи порядка уже проникли на территорию, а я решила: самое время мне лишиться чувств. Анатолий кратко обрисовал ситуацию вновь прибывшим, и те прочесали обувную фабрику. К ним присоединилась охрана складов по соседству, но толку от всего этого было мало: Илью не нашли.