Басё, Зроп, Проп и другие
Шрифт:
– И не надо! – рассмеялась Проп. – Мне больше нравится, когда ты – это просто ты.
А Зропу это тоже почему-то нравилось. Хотя если ничего иного не оставалось, то он мог быть и шариком. А как это у него получалось, неизвестно. Обыкновенное волшебство, наверное.
Как барашки по небу гуляли
А потом пошел дождь, и Проп сказала:
– Хочу солнышко! И чтобы – небо голубое было.
– Я тоже хочу, чтоб небо было голубое, – ответил Зроп. – И чтобы его ещё синее делали
– Конечно! – сказала Проп. – Я, когда рисую лето, обязательно помещаю барашков на синее небо. Все думают, что я ошиблась: белые барашки должны на зеленой траве пастись, а не по небу бродить.
– У всех нет воображения, а у тебя есть, – определил Зроп. – Ты видишь лучше самого зоркого человека!
Проп поправила очки на своём курносом носике и тихо ответила:
– На самом деле я плохо вижу без очков. А когда плохо вижу, то смотрю сердцем.
– Как это у тебя получается?
– Сама не понимаю, как, – честно призналась Проп. – Просто как-то так получается. Само собой. Может, у меня какое-то не такое сердце?
Зроп приложился ухом к сердцу Проп, послушал его и сказал:
– Оно у тебя стучит, как часики. По-моему, совершенно нормальное сердце.
– Вот и я говорю: нормальное, – вздохнула Проп. – Но почему-то помогает мне лучше видеть всё, что вокруг, и даже не вокруг, а Где-То Там, к примеру…
– Значит, ты можешь увидеть, как Где-То Там сияет весёлое солнышко и совсем нет дождя?
– Если хочешь, то я постараюсь, – сказала Проп и взяла лист бумаги.
Она нарисовала и солнце, и зеленую траву, и барашков, которые бродили по небу, а в озере росли большие красивые цветы. На самом деле они росли, конечно, на берегу, а в воде только отражались. Проп почему-то нравилось смотреть на их отражения, и она решила: так они даже красивее.
Зроп был немного волшебником. Он взял рисунок Проп и повесил его на окно. Акварель была совсем маленькой, и она закрывала стекло чуть-чуть. Но Зроп взмахнул рукой, сказал «Крамбле– мамбле-бумс!» и провел вдоль рамы ладонью:
– Дождя нет. И туч больше нет. И ветер, такой сердитый сильный ветер, напавший на наш город, умчался прочь.
Проп посмотрела в окно. Там сиял веселый летний день. И летали ласточки. А высоко-высоко в небе степенно парил большой воздушный змей.
Большого воздушного змея, между прочим, незаметно пририсовал Зроп. А ласточки прилетели сами. Никто их не звал. Просто им надоела дождливая холодная погода, и когда они увидели акварель Проп, то решили: вот он, настоящий летний день!
Может, ласточки ошиблись. А может, и нет? Это смотря как посмотреть!
А Проп всегда смотрела правильно. И даже когда видела что-то неправильно – это же с каждым бывает, особенно если, допустим, очки запотели, то сердце помогало ей увидеть всё, как надо.
Талант
Проп решила, что у Зропа
– Ничего ты не умеешь, – сказала Проп. – Даже скучно!
Проп обиделся, замолчал и ушёл в свою комнату.
Там он сел на подоконник и стал смотреть в окно.
Проп, конечно, знала, что он сейчас сидит на подоконнике и ждёт, когда она придёт к нему мириться.
– Нет, – сказала Проп самой себе, – не пойду я мириться. Я правду ему сказала. Никакого таланта у него нет, вот!
И сама тоже села на подоконник и принялась смотреть в окно.
А тут вдруг кто-то стал тихонечко насвистывать. Да так красиво! Самые любимые мелодии Проп кто-то насвистывал, и даже – песенку Эдит Пиаф «Я ни о чём не жалею».
Проп очень удивилась. Потому что Эдит Пиаф сейчас мало кто знает, хотя она и самая великая певица Франции, а может, и всего мира. Впрочем, Элла Фицджеральд тоже не менее великая, и тоже – всего мира.
Кто-то будто бы подслушал мысли Проп и начал насвистывать песенки великолепной Эллы, а потом – Джо Дассена, «Биттлз» и всех-всех, кого Проп любила. Любила так, что у неё аж дыхание порой перехватывало.
– Господи! – сказала Проп самой себе. – Есть же у человека талант вот так насвистывать!
И она выглянула в окно, даже с подоконника свесилась, чтоб разглядеть, кто это там во дворе так насвистывает. Но на улице никого не было. Разве что бегал дворянин Тузик. Но он явно не умел так свистеть.
А Зроп из своего окна увидел, как Проп чуть ли не вся свесилась в своё окно и очень испугался. Он подумал: Проп с горя, что с ним поругалась, решила выпрыгнуть. Чтоб он знал, как с ней молчать!
Он перестал свистеть, тихонечко вышел из своей комнаты и, подобравшись к Проп, обхватил её. Чтобы спасти.
– Отстань! – Проп передёрнула плечиками. – Чего это ты так быстро решил со мной помириться? Я ещё не готова, вот!
Она решила, что Проп её обнимает.
– А я и не думал мириться, – гордо сказал Зроп. И отошел от Проп. И снова засвистел. Потому что ему стало грустно, а почему – он и сам не знал.
Тут Проп поняла, кто это так восхитительно свистел.
Она кинулась к Зропу, обняла его и даже поцеловала.
– Чего это ты? – удивился он. – Кажется, я не давал тебе повода…
Но Проп не обратила на его слова никакого внимания и крепко поцеловала его в губы. Чтобы он, стало быть, замолчал и не говорил всякие глупости.
У Проп был талант мириться!
Лумпапушки
Как-то раз Зроп решил удивить Проп. Он долго думал, что ему для этого стоит сделать. И придумал.
Он пошёл на рынок и долго выбирал самые лучшие лумпапушки.
Продавцы наперебой зазывали его:
– Самые большие лумпапушки – тут!