Башни Анисана
Шрифт:
– «Дурное влияние», «якобы родство», – насмешливо повторил Хиба слова сестры, – как будущая белая мать, а то и матрона, ты должна видеть, что он – моё дитя. Разве тонкие волны ни о чём не говорят?
Лицо Лаэш выражавшее упрямую уверенность в правоте, не дрогнуло:
– Это ваша ошибка, Багровый Ветер, – сурово произнесла она, – глубокая и грубая. Я не могу много говорить о ней в присутствии ваших спутников, но, если вы хотите исправить её – отпустите Бэли сегодня со мной. У него должна быть своя жизнь!
Эти слова, в которые она вкладывала всю свою
– Упряма, как горнячка! – воскликнул он, – у меня тоже нет никакого желания обсуждать всё это здесь и, тем более с той, кто и близко не испытывал того, что я уже знаю. У твоих старших коллег хватало мудрости говорить со мной так, что я соглашался с ними. У тебя – нет. И потому Бэли останется со мной, по нашему с ним обоюдному желанию. Тебе же, Лаэш, посоветую соблюдать осторожность. Твоя неприкосновенность не непреложна.
– Это что, угроза? – настороженно спросила воспитательница.
– Предупреждение. Я знаю все риски и последствия.
Лаэш усмехнулась, покачав головой.
– И вы ещё отстаиваете своё право на родство! – воскликнула она, – вы хоть понимаете, что только что мне сказали?
– Прекрасно понимаю. На этом закончим, – покровительственно проговорил Хиба и быстро приставил указательный палец ко лбу своей собеседницы.
Волны, заполнявшие галерею, замерли в тихой неподвижности. На лице белой сестры промелькнуло удивление, после чего глаза её закрылись, а тело обмякло и начало падать. Хиба легко подхватил его и заботливо уложил на пол. Он распрямился и развёл руками.
– Немного неловко вышло.
Бэли задрожал. Гиб Аянфаль услышал, как быстро зашевелилась чужая пыль. Самому ему происходящее казалось каким-то нереальным. Точно сон.
– Хиба! Что ты натворил? – негромко воскликнул он, подскакивая к другу.
Хиба погрозил ему той же рукой, которой только что «отключил» неугодного асайя и пояснил:
– Ничего страшного, Янфо. Это просто сон, так сказать, приключившийся невовремя. Сейчас мы даже найдём для дорогой Лаэш комфортное место.
– Но… но это же белая сестра! – не мог уняться Гиб Аянфаль, – Говорят, их даже искажённые не трогают! Ты сам говорил!
– А ты думаешь, мне это доставляет удовольствие? Поговорим потом! Бэли, есть тут что-нибудь похожее на жилые комнаты?
– Есть, – ответил ребёнок, выступая из-за Гиб Аянфаля, – там за поворотом, на втором уровне…
– Прекрасно. Все за мной.
Багровый Ветер поднял тело Лаэш на руки, и быстрым шагом направился к комнатам. Они предназначались для взрослых асайев, находящихся в процессе смены рабочей точки, но к счастью, оказались пусты. Хиба вошёл в первую из них и, уложив воспитательницу на ложе, придал ей вполне естественную позу погружённой в сонные волны.
– Устала от трудов, прилегла отдохнуть, – пояснил он Гиб Аянфалю, который наблюдал за всем из-за его плеча, будучи до сих пор не в силах смириться со случившимся, – Бэли! Завтра ничем не напоминай ей про то, что вы о чём-то договаривались. Ты как обычно закончил учение и пошёл в обитель. Ясно?
– Да, – кивнул Бэли,
Хиба уже было двинулся к выходу, но потом вновь вернулся к ложу, покачав головой.
– Всё-таки надо закрепить начатое. Прости меня, матушка Онсарра, – проговорил он и вытащил из-за пояса показавшийся Гиб Аянфалю знакомым пузырёк-капсулу.
Хиба легонько встряхнул его пару раз, заставив активную пыль внутри прийти в движение. На гладкой поверхности капсулы образовалось крохотное отверстие, в глубине которого что-то мигнуло яркой золотой искрой. Глаза Хибы при этом на миг потухли. Он чуть приоткрыл бесчувственной сестре Лаэш рот и, на миг поднеся капсулу к её губам, отвернул голову на бок.
– За недостаток мудрости, – назидательно произнёс он.
Гиб Аянфаля, неотрывно наблюдавшего за его действиями, неожиданно поразила догадка о том, чем напоили беспомощную Лаэш. И если так… То точно так же могли поступить и с ним тогда! И если бы не вмешательство абы… Он попятился, чувствуя, что его всего охватывает волнение. Промелькнула безумная мысль – а не Хиба ли сделал это с ним? Не верящими в происходящее глазами он взглянул на друга. Хиба обернулся.
– Янфо, ты чего? – с беспокойством спросил он, шагая к Гиб Аянфалю. Строитель тут же попятился от него назад, натыкаясь на Бэли.
– Испугался?
Гиб Аянфаль покачал головой.
– Со мной сделали так же однажды, – проговорил он.
Лицо Хибы стало жёстким.
– Кто и когда? – коротко спросил он.
– За три декады до начала строительства у Сэле. Я ничего не помню. Аба меня разыскал и потом сказал о золотистой амброзии. Если бы не он, то я забыл бы всё с первого дня жизни!
Ненадолго повисло молчание. Хиба покосился на лежащую на ложе фигуру, а затем прямо взглянул на Гиб Аянфаля.
– Думаю, твой аба всё-таки преувеличивает – произнёс он, – не вижу причин ни в пространстве, ни в тонких волнах, по которым кто-то стал бы так с тобой возиться. А вот то, что ты увидел что-то не то – вполне вероятно. А эта-то так, – кивнул он на настойчивую Лаэш, – пробудится утром, позабыв о нашем визите, да и всё.
– Может быть… – ответил Гиб Аянфаль, которого всё не отпускало волнения, – а у тебя эта амброзия откуда?
– Осталась со старой службы. Её мне дали нэны, – ответил Хиба, а потом решительно добавил, – Потом мне всё расскажешь, в более подходящем месте! Пойдёмте отсюда.
Он тронул стену, давая ей команду принять прежний облик, после чего направился к выходу. Бэли, который рад был наконец покинуть учебные залы, побежал впереди, а Гиб Аянфаль не мог сдвинуться с места. Только когда Хиба, поравнявшись, потянул его, взяв за плечо, он побрёл вслед за ним.
Чутье подсказывало, что друг уже не в первый раз так поступает. Во всех его движениях были спокойствие и уверенность. Гиб Аянфаль не мог поверить, что на его глазах только что было совершено насилие, пусть и сопровождавшееся «заботой» о пострадавшем. Когда они вышли на свежий вечерний воздух, он взглянул на Хибу и вопрос сам сорвался у него с уст: