Башни человеческих душ

Сук Валерий Александрович

– Что вы имеете в виду? – профессор был изумлен уже второй раз за день и неосознанно пытался сунуть сфигмоманометр Августу, который находился от него слишком далеко, а потому руки поначалу просто тыкали в пустоту.

– Разве вы не замечаете, что с ними произошло нечто ужасное?

«О, Боже мой, только не шизофрения, – быстро подумал профессор».

– Я нахожу ваши руки абсолютно нормальными. – Доктор Фитцрой старался говорить, как можно более уверено и пытался ни чем не выдавать мелькнувшее чувство страха. – А что вы видите?

Пациент №1 снова уставился

на профессора, смотря на него таким взглядом, словно это он сошел с ума и не замечает очевидного.

– Но как же? Ведь они все в грязи. Вот видите, здесь даже есть кусочки травы. – Он сунул абсолютно чистую руку прямо профессору под нос, указывая на ладонь. – И запах, разве вы не слышите эту вонь?

Пациент поднес руки к носу и резко отдернул их от себя.

– Да, слышу, – решил подыграть профессор, – просто ужасный запах, но я никак не могу понять, на что это похоже, а вы как думаете?

– Вы разве никогда не слышали запах тины?

– Тины?

– Да, болота или мха. Так еще пахнет гнилая кора.

Доктор Фитцрой подозрительно посмотрел на пациента, но тот уже отвел взгляд и снова уставился на свои руки, что-то бормоча себе под нос. Профессор аккуратно записал все услышанное в журнал, после чего измерил давление, проверил зрачки, сердцебиение и температуру. Убедившись, что все физиологические показатели в норме, он попрощался с блондином и вышел из палаты.

– Фух! – выдохнул Август, когда они вдвоем оказались в коридоре.

– Да, все это весьма странно. – Грустно изрек профессор.

– Как вы думаете, у него признаки шизофрении?

– Возможно, но не все. Скорее всего у него эффект раздвоения.

– В смысле? Вы имеете в виду личности?

– Не совсем. В моей практике был один такой случай, который я поначалу тоже характеризовал, как шизофрению, но на самом деле у эффекта раздвоения еще не все так плохо. Дело в том, что воспоминания человека, приобретенные им в прошлом в результате сильного стресса или психологической травмы, мозг отделяет из памяти и накладывает на реальность, словно одна картинка на другую, заставляя человека видеть на самом деле то, чего нет на данный момент, но что реально существует в его памяти.

– То есть, вы хотите сказать, что мозг просто показывает ему картинку, словно глаза – это проектор, а реальность – большое бело полотно в кинотеатре?

– Вроде того. Но главное отличие от шизофрении заключается в том, что эти образы со временем проходят, и человек начинает адекватно разделять свои воспоминания от реальности. К сожалению, такой случай возникает один на миллион, если не больше, и если мозг не сможет самостоятельно справиться с кризисом, то заболевание перерастет в полноценную шизофрению.

– И что же нам делать, чтобы этого не произошло?

– К несчастью, точной методики лечения подобного заболевания нет, так как оно довольно редкое. Часто его лечат как шизофрению или не лечат вовсе. Единственный пациент с подобным заболеванием, которого я знал, смог справится с этим самостоятельно, просто в один прекрасный день я заглянул к нему и на меня смотрели

глаза абсолютно здорового человека. На все мои расспросы, что ему помогло, он лишь сказал, что в какой-то момент ночью в его голове словно щелкнул переключатель, и его обдало холодным потом, как после затяжного ночного кошмара. О чем он думал в тот момент, он тоже сказать не мог, просто наваждение спало и все.

– Счастливчик. – Угрюмо усмехнулся Август и провел рукой по волосам. – Если бы все всегда было так просто.

– Да, но я тоже могу ошибаться. С психическими расстройствами всегда сложно поставить точный диагноз. – Профессор протер вспотевший лоб рукавом, хотя в коридоре было прохладно. – Нам нужно больше времени и наблюдений, тогда можно будет сказать точно.

Закончив короткий разговор, доктор Фитцрой и Август направились проведать пациента №2. Переступив порог, их встретило угрюмое лицо поистине здорового детины, который лежал на кровати, запрокинув правую руку за голову. Он бросил холодный взгляд на доктора и Августа, после чего уставил взгляд в потолок.

– Доброго здоровья! Как вы сегодня? – начал приветственную речь профессор. – Отличный день, чтобы порыбачить, как вы думаете? Вот помню в детстве, мы с отцом поутру отправлялись на нашей маленькой лодке за форелью или окунем. И иногда возвращались домой с полными ведрами рыбы. Одну часть пускали на уху или тушили с овощами, а излишек – продавали на рынке. Эх, какие были времена! А вы любите рыбалку? Были когда-нибудь на море?

Уже готовый услышать в ответ тишину, профессор заметно дернулся от размашистого баса, который раздался со стороны кровати. Лицо Августа резко побледнело, и он чуть было не выскочил из палаты.

– Был пару раз. Может больше. Трудно сказать, док. В голове страшный коктейль из обрывков воспоминаний, словно корабль после боя – кажется целым, но то и дело не достает пары досок и куска паруса.

Профессор более чем опешил от такой связанной, а самое главное – адекватной речи! Боже мой, неужели наконец-то кто-то сможет пролить свет на эту странную историю. Взяв себя в руки, доктор Фитцрой глубоко вдохнул и расплылся в подкупающей улыбке.

– Рад, что смог пробудить в вас хоть какие-нибудь воспоминания. – Он сделал паузу, после чего продолжил: – Для нашего дальнейшего приятного общения, скажите, пожалуйста, как вас зовут? – Пациент №2 покачал головой:

– Если бы я смог сам это вспомнить, то сказал бы еще при первой нашей встречи. – Угрюмый пациент сел на кровати и теперь его лицо было напротив профессора. Доктор отметил, что кое-где виднеются синяки и ссадины, а нос немного искривлен, поскольку когда-то был сломан. – Простите, что не заговорил раньше, но мне хотелось вести разговор именно с вами, док, но вы куда-то пропали, а этому рядовому я не сильно доверяю.

– Уверяю вас, что вы можете доверять Августу также как и мне. Он мой ассистент и аспирант, скоро защитит диссертацию, и получить степень приват-доцента, после чего он сможет перевестись на полный рабочий день в клинике и стать полноправным врачом.