Башня Богов III
Шрифт:
Ну а физически это ограничение было обосновано самим принципом инвентаря: вещи то материализуются, то в виде чистой энергии уходят обратно в ячейки. А может в Башне они изначально существуют и так, и эдак, как дуализм частицы-волны. В любом случае, инвентарь даёт кучу преимуществ, от которых никто в здравом уме не откажется. Оказывается, есть и недостаток: воплотить из чужого имущества можно столько, насколько развит твой скилл.
Ладно, я взял все деньги, которые смог материализовать, копейка рубль бережёт, «мы не жадные, мы домовитые», как любил говорить
Меч-пистолет валялся на земле, его я просто подобрал. А вот заряды к нему были в списке вещей Клыка. Ещё там лежали несколько алхимических штук, глянул их свойства, в принципе полезные, но явно не самое ценное и крутое, как и пара обычных мерцев. Хороший магический кинжал, который режет камень, больше бытовой, чем боевой. И, наконец, амулет с интересным названием «Коготь ярости»: каждый раз, получая раны, копишь ярость по количеству хитов, а потом можешь расходовать её на усиление ударов.
Какая штука! Хороша для воинов ближнего боя, ибо помогает обратить минус получаемого урона в плюс усиления своих атак. Вот почему Клык в самом конце так круто мне врезал несмотря на все сложности и минуса своего положения. Надо брать. Холодный коготь крупного монстра на кожаном шнурке лёг мне в руку и тут же перекочевал на шею.
— Хопеш, а у тебя есть скилл повышения добычи? — спросил я у гиена, который наблюдал за нами со сдержанным любопытством, сидя сбоку на камне, и не забывал что-то помечать в невидимом дневнике. — Я взял одну вещь, может, ты можешь воплотить больше?
— Могу, — ответил он. — Но не буду.
— Почему?
— Если в двух словах, то я странник и выбрал путь, которым следую. Мародёрство в него не входит, так что извини.
— Да ладно, — я пожал плечами. Хотя стало интересно, откуда и зачем у него прокачан скилл добычи, если он не обирает побеждённых.
— Ты что, глупый? — удивилась Орчана. — Облутать можно только один раз, после этого инвентарь умершего исчезает навсегда. Иначе бы конечно все хитрили-мудрили. А так, всё не взятое имущество растворяется в Башне или после первого лута, или через сутки после смерти. Вся энергия идёт из неё и в конечном итоге возвращается к Ней.
Джарра говорила о Башне с большим почтением, склонив голову.
— Понятно. Хотя жаль, что магические вещи так легко исчезают, всё же их делали, старались…
— Зато у мастеров всегда есть работа, — Хопеш с умным видом поднял указательный коготь. — Круговорот созидания и разрушения… полезен для экономики.
— Ну хорошо. Бандитов хоронить будем? — мне было впадлу оставить их трупы лежать на каменной лестнице.
— Лес похоронит.
Орчана поднатужилась и столкнула тело рогатого с лестницы, он мелькнул в калейдоскопе граничного пространства и выпал из лесного коридора — в один случайный кусочек лесной чащи. Я посчитал это разумным подходом, кивнул и сделал с волком то же самое.
Обчистив рогача, девчонка изрядно повеселела, видимо, нашла что-то ценное. Она с аппетитом чавкала
— Выгодный клиент, — простодушно сказала Орчана, пихнув меня в не пораненный бок. Но дышала она тяжело и тут же плюхнулась на ступеньку. — Уф-ф, надо маленько передохнуть, посидеть, пока смердячка подействует… Эй, ушастый, докажи своё бродяжье умение, разведи костерок?
— С удовольствием, — сказал Хопеш, как будто только этого и ждал.
Хопеш передвинул вперёд походную сумочку, обычно висящую на перевязи за спиной, и достал маленькую губную гармошку, решетчатую и цельнолитую из белого стекла. Артистично воздел её, мол, сейчас будет представление, и заиграл. От его дуновений в штуке пробудилось пламя, слева оно было синего цвета, а справа жёлтого. И когда Хопеш беззвучно водил губами по гармошке, вместо музыки наружу выдувались язычки огня, трепеща и показывая все градации фиолетовых, красных и оранжевых тонов.
— Ты ещё и фокусник! — хмыкнула девочка, цветные языки пламени отражались в её глазах, и в этот момент стало заметно, какая же она юная. Все дети обладают хрупкой и уязвимой красотой, даже такие тёртые и чёрствые, как Орчана.
Хопеш раздул огонь посильнее и поставил гармошку на камень пламенной стороной вверх.
— Вуаля, — сказал он. — Моего дыхания хватит на полчаса горения.
— Клёвая штука.
— Их создают стеклодувы с тяжёлой планеты Сордавал. Когда-то этот мир выжигали и плавили лучи двух солнц, но один из старших богов усмирил их ярость и вдохнул свою силу в планету, после чего на ней зародилась причудливая стеклянная жизнь.
— Хм, а случайно не там водятся летающие скаты, витражники?
— Там. Я даже путешествовал на одном из них, — ответил Хопеш, довольный тем, что мы нашли точку соприкосновения. — Величественные создания, те из них, что прожили триста или четыреста лет, вырастают до размеров небольшого кита. И даже в увеличенной гравитации Сордавала могут перевозить грузы или целые группы существ нашего размера.
— А чего огонь-то зря горит? — недовольно спросила девочка. — Ты не собираешься на нём ничего поджарить?
— А-а-а, — догадался гиен, — Милая Орчана тонко намекает, чтобы я вас чем-нибудь угостил.
— Ну! Если твоя еда хоть в четверть сравнится с твоими рассказами…
— Ни слова больше. Я найду, чем вас удивить.
Хопеш вытащил из инвентаря пару свёртков и посудин, начал колдовать над костром, а я достал немного свежей еды и разделил две порции на троих.
— Вкусно, — жадно слопав свою долю и легонько рыгнув, оценила джарра. — Но мало.
Интересная девочка. Если я верно понял, она была вынуждена рано повзрослеть, взять вещи взрослых и выполнять их функции, ибо с её сородичами стряслась какая-то беда. Самое время разговорить Орчану и узнать об этом побольше, ведь мне ещё предстоит отдать джаррам долг крови.