Башня континуума
Шрифт:
— Я не понимаю, расскажи все толком.
— Ну… это случилось дней пять или шесть… Я припозднился на работе… засиделся с документами по Первому Прототипу…
Время близилось к полуночи, и Ричард уже собрался домой, когда эти чертовски странные парни объявились в коридоре Корпоративной штаб-квартиры. Их было четверо или пятеро, в фетровых шляпах, плащах и серых костюмах. Они походили на банковских клерков или коммивояжеров.
— И они пошли к отцу? — спросил Кит в недоумении.
— Вот-вот. Сразу направились
— И что хотели?
— Откуда мне знать. Я пошел за ними: посмотреть, все ли в порядке, но твой папаша вылетел из приемной, как ошпаренный, и велел мне отправляться домой, немедленно, как если бы случился пожар или землетрясение.
Кит совсем не думал, что стоит придавать значение столь незначительному инциденту. Мало ли у отца имелось странных знакомых в шляпах. Мало ли, какие темные делишки он мог обсуждать с ними в глухой полночный час в укромной тиши своего кабинета. Визитеры могли оказаться группкой наемных убийц или промышленных шпионов, которые явились за инструкциями… например. Кит дотронулся до руки Ричарда и мгновенно весь заморозился изнутри, до того у Ричарда была холодная рука.
— Ой, что ты себе напридумывал. Ты малость переутомился, вот и все.
— Да… наверное… только под их плащами, костюмами и шляпами ничего не было. Ни намека на человеческие тела. Я вообще не уверен, что они были людьми. Демоны. Вот кем они были. Демонами.
Кит моргнул.
— Ты ведь сказал, что разговаривал с ними… каким образом?
Голубые глаза Ричарда озарились потусторонним, неземным светом. Лишь долгие годы спустя Кит осознал, что увидел тогда первые признаки безумия, что позже сожрет мозг Ричарда, превратив в изъеденную электрическими термитами труху.
— Да элементарно. При помощи телепатии, — ответил Ричард вдруг очень ясно и радостно и засмеялся.
— Эээ… демонической телепатии?
— Вот именно. Демонической. Телепатии.
Еще несколько дней спустя Терри, свернувшись калачиком в кресле, внимательно наблюдала за спящим мужем. Лицо его было бледным, осунувшимся и давно небритым, под глазами залегли темные круги, но все равно непостижимым образом он умудрялся выглядеть сногсшибательно красивым и неотразимым.
— Эй, глупенькая курица.
Терри повернула голову и поглядела на Викторию, которая тихонечко, на цыпочках, проскользнула в комнату. В руках у нее был поднос с кофе и всякой вкусной снедью.
— Я нам кофе принесла и перекусить. Устала?
— Нет.
— Конечно, нет. Просто месяц не ела и не спала, выхаживала этого болвана.
— Кит вовсе не болван, а мой муж.
— М-у-ууж, — передразнила ее Виктория, аккуратно ставя поднос на накрытый маленькой кружевной скатертью кофейный столик. — Ты еще скажи, будто боишься его и читаешь. Нет, как же это было?
— Очень, очень, — прошептала Терри боязливо. И почтительно.
— Болван и глупая курица… прелестно! Что сказал доктор? Долго еще будут продолжаться наши мучения.
— Велел Киту лежать еще неделю, отдых и покой.
Виктория передернулась.
— Ничего себе, отдых и покой. Я от такого отдыха и покоя скоро на стену полезу. Едва-едва очухался, принялся злобно брюзжать. Когда спит, полюбуйся — до чего у него злобная, брюзгливая физиономия.
Терри полюбовалась и украдкой улыбнулась.
— Ну, что ты… просто он еще неважно себя чувствует.
Виктория фыркнула.
— И какой смысл теперь брюзжать. Сам во всем виноват. Сколько миллионов раз я ему говорила, что если он не прекратит зимой расхаживать нараспашку, то непременно заболеет. А он, знай, твердил мне, да еще с таким дурацким апломбом, что в жизни не болел и не собирается. Хорошо, хоть уши не отморозил… или другие причиндалы. Что ты так покраснела, Тереза?
— А? Ой! Ничего.
— Не отморозил?
— Нет, нет.
— Ты уверена? Хорошенько проверила?
— Да. Ой! Прекрати, пожалуйста.
— Все обошлось, какое облегчение, — ехидно протянула Виктория, закатывая глаза.
— Ведь вообще-то… — начала Терри, робея.
— Да. Вообще-то он никогда меня не слушает, а теперь разлегся здесь и требует чашечки чая и всякое такое.
— Но ты сама заходила через каждые пять минут и приносила Киту чашечки чая и всякое такое, — сказала Терри слегка ошеломленно.
— Вот еще! Нужен он мне, да еще такой зеленый и сопливый! — отвечала Виктория сурово. — Ничего подобного я в жизни не делала.
— Как — не делала? — поразилась Терри.
— А вот так, не делала! Вечно ты что-то выдумываешь, Тереза. Лучше булочки попробуй… очень вкусные получились булочки.
Терри принялась за булочки с изюмом и корицей, которые и впрямь получились чудо какими вкусными и душистыми, с пылу, с жару.
— Ты, конечно, и булочек тоже не пекла…
— Конечно, нет! За кого ты меня принимаешь?
Терри благоразумно решила помолчать и занялась едой. Виктория устроилась поудобней в кресле, глотнула сладкого, крепкого, горячего кофе, взбодрилась и продолжила:
— И вот так всю жизнь, — проговорила она с горечью, — и завтраки, и обеды, и ужины, и чашечки кофе, и как твои дела, милый, бедный котеночек… а он, надо же, взял и накричал. Мужчины, какими же они бывают неблагодарными!
Терри дружила с Викторией с самого детства и очень любила ее, но, Боже правый, иногда она и впрямь бывала адской фурией. Хотя порой — и райской гурией. Но явно не тогда, когда старший брат запретил ей идти на очередную вечеринку, а вместо того поставил бедняжку навытяжку, будто в армии, и отчитывал два часа кряду.