Башня на краю света
Шрифт:
— Когда же, Джимми?
— Точно не могу сказать. Как только удастся. А сейчас тебе лучше уйти. Мой товарищ может появиться с минуты на минуту.
Его слова прозвучали бы совсем по-взрослому, если бы не детский, срывающийся голос. Она встала, прошла те несколько шагов, что отделяли ее от двери, и остановилась, чувствуя, что они должны еще что-то сказать друг другу. И не ошиблась.
— Мам…
— Да, Джимми, — сказала она. — Да…
Давно уже не приходилось ей столько раз слышать слова «мама» за такое короткое
— Ты сегодня здорово мне помогла, я этого не забуду.
Потом она торопливо поднималась по лестнице домой и, чувствуя себя преступником, тщательно заметающим следы, опустила пакет в бункер мусоропровода, тот с глухим стуком упал на дно.
— Ну как? — осведомился муж, ставя пивную бутылку на журнальный столик, на котором появился еще один кружок в дополнение к бесчисленным прежним.
— Что как?
— Ты же ковер ходила смотреть. Он для пола?
— Да. Очень красивый.
— А какого цвета? — не отставал муж.
— Коричневый, — сказала она равнодушно и присела к столику напротив него, где обычно сидела. И все с тем же ощущением совершенного преступления, будто играя роль в кино или телефильме, взяла у мужа сигарету и неумело затянулась.
Как бы ни обернулось дело с Джимми и его почти взрослым приятелем, ее поступок — чистейшее безумие. Чистейшее. Но они же обещали сделать из него хорошего мальчика и не сделали, а если б она не помогла ему, кто бы ему помог? «Ты здорово помогла мне сегодня, мама». Ты, мама… Поглощенная своими мыслями, она не заметила все нарастающего гнева и возмущения мужа и, когда он наконец грохнул кулаком по столу, едва не подпрыгнула.
— Да что с тобой такое? Чем, черт дери, ты занята и куда ходишь, когда меня нет дома?
— Чем занята? — тупо повторила она. — Когда тебя нет дома?
Она ничего не понимала.
Он привстал и наклонился, приблизив к ней лицо, и она невольно отшатнулась, потому что от него крепко разило перегаром.
— Если ты таскаешься к какому-нибудь подонку, я… я выбью душу из тебя и из него!
— О господи! — вырвалось у нее. — Если б в этом было дело!
— Если б в этом было дело? — вытаращил глаза муж. — Если б в этом…
Его лицо стало наливаться краской, даже по шее пошли пятна. Он занес руку, и она втянула голову в плечи. Вот до чего у них дошло! Но он не ударил.
— В какое дерьмо превратилась наша жизнь, — пробормотал он. — Все летит к чертовой матери.
Она погладила его по руке, точно ребенка, которого надо успокоить, и подумала про Джимми.
— Когда тебя нет дома, я сижу одна, — сказала она.
Он кивнул.
— Что я, не знаю! Конечно, ты сидишь одна.
И глотнул пива. Но тут раздался звонок в дверь, и он рывком вскинул голову, а в глазах снова вспыхнуло подозрение.
— Ну нет, я сам открою. А ты сиди где сидишь.
Он вернулся с двумя полицейскими. Она рукой прикрыла рот, чтобы подавить вздох.
— Сидите
Второй полицейский выглядел моложе и приветливее, у него был мягко очерченный рот, когда она видела такой рот, ей всегда вспоминался Дункер.
— Нет, — сказала она. — Я не знаю, где он.
— А вам известно, где он должен находиться?
Она кивнула, а второй, с более симпатичным лицом, сказал:
— Да прекрати ты.
— Почему же? Неприятно, должно быть, когда не знаешь, где твой ребенок. Правда, фру Ларсен?
Ее взгляд испуганной птицей метался от одного полицейского к другому, потом к мужу, который стоял столбом, пытаясь сделать вид, будто его здесь вовсе нет, и снова к полицейским и с мольбой остановился на том, что казался более симпатичным и дружелюбным.
— Конечно, — еле выговорила она.
Квадратный ухмыльнулся и заставил ее подождать, прежде чем снова открыл рот.
— А вы хотели бы знать, где он, фру Ларсен?
Она молчала. Никогда прежде она не пыталась кого-нибудь обмануть и сейчас снова поняла то, что знала всегда — что у нее это не получится. Они не дадут себя провести. Это же другие.
— Он в полицейской машине на улице. Вместе с еще одним таким же молодчиком. Вы этого не знали?
Она качнула головой. Нет, этого она не знала, она и представить себе не могла, что они так сообразительны, так расторопны — эти другие. Что им ничего не стоит связаться между собой и разом все уладить.
— Но вам ведь известно, где он был до того, как мы посадили его в машину, верно?
Она снова качнула головой.
— Странно. Разве не вы отперли ему чулан?
И опять она отрицательно покачала головой.
— Жаль. Это ухудшает его положение. Значит, он еще и взломал замок, так надо понимать?
— Нет… он не взламывал…
Квадратный снова ухмыльнулся.
— Интересно. Выходит, замок сам собой открылся. Щелк — и готово, а?
— Кончай, — сказал другой. — Это уж лишнее.
— Ты так думаешь? Скрывать факты и сведения, которые могли бы помочь полиции в ее работе, не положено. Но, может, вам, фру Ларсен, это тоже неизвестно? Зря вы не хотите помочь нам. Что хорошего, если такая вот парочка будет шататься по дорогам или где там еще. С ними может случиться что-нибудь такое, о чем вы позже пожалеете, фру Ларсен.
Она посмотрела на него, встретила взгляд его узких глазок, в которых поблескивал противный смешок, и впервые в жизни почувствовала, что способна ударить человека. И тут же поняла, всей глубиной своей души поняла, как бессилие и отчаяние порождают преступление.