Башня Рассвета
Шрифт:
Белый свет врезался в него. Ослепил.
Заполнил эту пустоту.
Темнота вскрикнула, отступая назад, а затем, как волна, поднялась вокруг него…
Только чтобы отскочить от сердцевины того белого света, который обернулся вокруг него, подобно скале, с которой тьма справиться уже не смогла.
Свет в бездне.
Он излучал тепло, тишину и доброту. Он не бросился в темноту.
Как будто он долго жил в такой темноте и понимал, как это работает.
Шаол открыл глаза.
Рука Ирэн соскользнула с его позвоночника.
Она
Он успел заметить кровь, прежде чем она смогла скрыть её.
Выплюнув изо рта кусочек кожи, он схватил её за запястье, чувствуя, как же громко он дышит.
— Тебе больно.
Ирэн вытерла нос, рот и подбородок, прежде чем повернулась к нему лицом.
Однако следы крови, которая сейчас впитывалась в её платье, нельзя было скрыть.
Шаол резко поднялся.
— Святые боги, Ирэн…
— Я в порядке.
Слова были сказаны сердитым тоном, а из её носа все ещё капала кровь.
— Такое… Такое у тебя в порядке вещей? — он наполнил свои лёгкие воздухом, чтобы позвать кого-то, кто смог бы привести ещё одного целителя.
— Да.
Лгунья — она ответила не сразу, и он распознал ложь. Видел он ложь также в том, что она хотела встречаться с ним взглядом. Шаол открыл рот, но она положила свою руку на его, опустив окровавленную рубашку.
— Я в порядке. Мне просто нужен… отдых.
Она предстала перед ним с кровью, текущей из её носа и окрашивающей в алый цвет её подбородок и рот.
Ирэн снова прижала рубашку к носу, когда из носа потекла новая струйка.
— По крайней мере, — сказала она сквозь ткань, — предыдущее пятно теперь подходит моему платью.
Жалкая попытка перевести всё в шутку, однако он мрачно улыбнулся.
— Я думал, что это часть платья.
Она одарила его измученным, но ошеломленным взглядом. — Дай мне пять минут, я смогу вернуться туда и…
— Ложись. Прямо сейчас.
Он подвинулся, освобождая ей место на матрасе.
Ирэн обследовала взглядом подушки, приметила кровать, достаточно большую даже для четверых людей, которые могли спокойно спать на ней рядом друг с другом. Со стоном она прижала рубашку к лицу, упала на подушки, отбросила свои туфли и подняла ноги вверх. Она задрала голову вверх, чтобы остановить кровотечение.
— Чем я могу тебе помочь? — спросил он, наблюдая, как она безучастно смотрит на потолок. Она сделала это, помогая ему, несмотря на всё паршивое настроение, в котором он пребывал ранее…
Ирэн только покачала головой.
В тишине он наблюдал, как она прижимает рубашку к носу. Снова и снова просматривалась кровь. Пока, наконец, не замедлилась. Пока не остановилась.
Её нос, рот и подбородок были красными от крови, её глаза затуманились либо болью, либо истощением. Возможно, и тем, и другим.
Поэтому он и не заметил, как спросил у неё:
— Как?
Она знала, что он имел в виду. Ирэн посмотрела
— Я дотронулась до шрама, и он был таким же, как и раньше. Стена, на которую не действует моя магия. Я думаю, эта тьма показала мне… — Её пальцы сжались на рубашке, когда она прижала её к кровавому пятну, что просачивалась сквозь ткань платья спереди.
— Показала… Что?
— Морат… — выдохнула она. Он мог поклясться, что даже птицы в саду замолкли. — Я увидела некоторые воспоминания, запертые глубоко в тебе. Увидела огромную крепость чёрного цвета, наполненную ужасами. Армию, что ждёт своего часа в окружающих её горах.
Его кровь застыла в жилах, когда он понял, чьи воспоминания могут находиться внутри него.
— Это было реальностью или… просто какими-то манипуляциями, способными ввести тебя в заблуждение? — Именно так были использованы его собственные воспоминания.
— Я не знаю, — призналась Ирэн. — Но потом я услышала твой крик. Не здесь, но… там.
Она снова вытерла нос.
— И я поняла, что моя атака этой сплошной стены было… Я думаю, что это было своего рода отвлечением. Манёвром. Поэтому я последовала за звуками твоего крика. К тебе.
В это место глубоко внутри него.
— Это существо было так сосредоточено на том, чтобы разорвать тебя на части, что не увидело моё приближение.
Она вздрогнула.
— Я не знаю, помогла ли я чем-нибудь, но… Я не могла этого вынести. Не могла смотреть на это и слушать твои крики. Я напугала его своими действиями, но я не знаю, будет ли оно ждать меня в следующий раз. Вспомнит ли оно меня. У этого существа есть… сознание. Оно не живое, а как будто чья-то освобождённая память.
Шаол кивнул, и между ними повисла тишина. Она снова вытерла нос, теперь его рубашка была вся покрыта кровью, а затем положила её на стол рядом с кроватью.
В течение нескончаемых минут солнечный свет скользил по полу, а ветер шевелил пальмовые ветви.
Тогда Шаол сказал:
— Я сожалею. О твоей утрате…
Размышляя о том, когда это случилось, Шаол пришёл к выводу, что всё это, вероятно, произошло через несколько месяцев после того, как в жизни Аэлины случился её собственный кошмар.
Как же их много — детей, в чьей памяти Адарлан оставил такие глубокие шрамы. Если Адарлан вообще оставил их живыми.
— Она сочетала в себе самые лучшие качества, какие только могут быть, — сказала Ирэн, повернувшись на бок, чтобы посмотреть на окна сада за кроватью. — Она… я поняла это, потому что она…
Ирэн замолчала.
— Она сделала то, что сделала бы любая мать, — закончил он за неё.
Девушка кивнула.
Как целители, они были одними из первых жертв. И продолжали быть гонимыми даже после того, как исчезла магия. Адарлан всегда безжалостно охотился на одаренных магией целителей. Возможно, их продавали Адарлану даже собственный народ, просто чтобы получить из этого какую-то лёгкую наживу.