Башня Рассвета
Шрифт:
— Святые боги.
— В самом деле.
— Она делала…
— Да. И, как ты сказала, об этом не стоит говорить.
Но Несрин снова засмеялась, удивившись, что она так часто улыбалась за последние несколько минут.
— Я ценю ваше предупреждение, капитан.
Таванские горы превратились в мамонта, стену темного серого камня выше, чем она когда-либо видела на своих землях. Не то чтобы она видела много гор вблизи. Ее семья редко ходила вглубь Адарлана или окружающих его королевств, главным образом потому, что ее отец был занят, но отчасти потому, что сельские жители в этих районах не так хорошо относились
Несрин только молилась, чтобы ракины были более приветливыми.
Во всех рассказах ее отца, описания домов ракина как-то не передавали того, что было построено в боках и на вершине трех возвышающихся вершин, сгруппированных в сердце Таванских гор.
Это был не ряд массивных, широких палаток, — чтобы кланы перемещались по степи. Нет, Эридунские дома были высечены в камнях, дома, залы и палаты, во многих из них первоначально гнездились сами ракины.
Некоторые из этих гнезд оставались, как правило, всаднику и его семье, поэтому птиц можно было вызвать в любой момент. Либо через командный свист, либо кто-то поднимался по бесчисленным веревочным лестницам, привязанным к самому камню, позволяя перемещаться между различными домами и пещерами, хотя внутренние лестничные клетки также были построены внутри самих горных вершин, в основном для престарелых и детей.
Сами дома, каждый из них, были оснащены широким пещерным входом для ракинов, чтобы приземляться, жилые кварталы, высеченные за ними. Несколько окон украшало каменное лицо здесь и там, комнаты, скрытые за камнем, и вытягивали воздух из камер внутри. Не то чтобы они нуждались в гораздо более свежем воздухе здесь. Ветер был рекой между тремя сплошными пиками, в которых находился очаг клана Сартака, полный ракинов разного размера. Несрин попробовала и не смогла посчитать дома, вырезанные в горах. Их, наверное, здесь сотни. И, возможно, больше лежат в самих горах.
— Это — это только один клан?
Ее первые слова после нескольких часов.
Кадара взмыла вверх к самому центральному пику. Несрин скользнула назад в седло, тело Сартака ощущалось теплой стеной позади нее, когда он наклонился вперед, направляя ее. Его бедра сжали ее, мышцы сдвинулись ниже, когда он держал равновесие на стремени.
— Эридун — один из самых больших — самый старый, если им следует верить.
— А твой нет?
Казалось, что вокруг них действительно была несуществующая эпоха.
— Каждый клан утверждает, что он самый старый и первый среди наездников. — смех отозвался в ее теле. — Когда происходит собрание, ты столько споров услышишь об этом. Тебе лучше оскорбить мужчину при жене, чем сказать ему в лицо, что ваш клан — самый старший.
Несрин улыбнулась, даже прикрыв глаза. Кадара нацелилась, быстро и решительно на самый широкий выступ — площадку для взлёта, поняла она, когда ракин бросился к ней. Люди уже стояли прямо под огромной аркой пещерного входа, с поднятыми руками в знак приветствия.
Она почувствовала, как Сартак улыбнулся ей около уха.
— Там лежит Горный зал Алтуна, дом моей мамы и семьи. — Алтун — проще сказать Убежище Ветров. Оно было действительно больше, чем любое другое жилище среди трех вершин, которые называли Доргос или Три Певца, сама пещера высотой не менее сорока
— Приемная, где мы проводим наши встречи и торжества, — объяснил Сартак, обводя его руками, как Кадара, откинувшись назад. Она опять сжала глаза перед ожидающими людьми, конечно, не вызвав у нее никакого восхищения…
Несрин схватила седельный рог одной рукой, другой сжимала колено Сартака, прижавшееся к ее спине. Едва не оставляя синяк.
Принц только тихо рассмеялся.
— Значит, у знаменитого лучника есть слабость.
— Я скоро узнаю твою, — возразила Несрин, в ответ услышав еще один мягкий смешок.
Ракин милостиво сделала плавную посадку на полированном темном камне балкона, те кто ждал на балконе закрепили ее крылья.
Затем Несрин быстро выпрямилась, отпустив седло, за которое она схватилась мертвой хваткой и принца, чтобы посмотреть зал, полный столбов из резного дерева. Пламя, горящее везде, бросало золотой свет, сверкающий среди зеленого и красного цветов, и толстые ковры, выделенные смелыми, яркими узорами, покрывали большую часть каменного пола, прерванную только круглым столом и, казалось, маленьким помостом на одной из дальней стен. И за его пределами, мрачный, освещенный факелами, коридор впадал в самую гору. Заполненную дверями.
Но в самом центре Горного Зала Алтуна: огонь.
Яма была вырезана в полу, настолько глубокая и широкая, что слои широких ступеней вели к ней. Как маленький амфитеатр, но главное развлечение — не сцена, а само пламя. Очаг.
Несрин расправила плечи, когда люди, молодые и старые, двинулись вперед, широко улыбаясь. Некоторые были одеты в знакомую броню, некоторые из них были красиво украшены, тяжелые шерстяные пальто, которые струились по коленям. У большинства из них были шелковые ониксовые волосы, как у Сартака и обветренная золотистая кожа.
— Ну, хорошо, — протянула молодая женщина в кобальто-рубиновом пальто, постукивая ногами по гладкой скале, глядя на них. Несрин заставила себя успокоиться, выдерживая этот резкий взгляд. Двойные косы молодой женщины, завязанные красной кожей, красиво падали на ее груди. Передернув плечом, она сказала:
— Посмотрите, кто решил бросить свои шёлковые тапочки и золотые ванны, чтобы снова присоединиться к нам.
Несрин пристально посмотрела на нее. Но Сартак просто бросил поводья Кадары, принц дал Несрин ясно понять, чтобы она посмотрела, прежде чем он сказал девушке:
— Не притворяйтесь, что ты не молишься, чтобы я принёс тебе больше этих хороших шелковых тапочек, Борте.
Несрин закусила губу, чтобы не улыбнуться, хотя другие, конечно же, не проявили такой сдержанности, когда их хихиканье отразилось от темных камней.
Борте скрестила руки на груди.
— Полагаю, ты знаешь, где их купить, так как любишь носить их сам.
Сартак засмеялся, звук был громким и веселым.
Попытаться не глазеть. Во дворце он ни разу не смеялся.
И когда она в последний раз издавала такой яркий звук? Даже с тетей и дядей ее смех был сдержан, как будто на ней лежал какой-то невидимый ограничитель… Возможно, задолго до того, в те дни, когда она была только городской охраной, не понимая, что скрывается в канализации Рафтхола.