Бастард де Молеон

Дюма-отец Александр

Дон Педро увидел, что в комнату вошел Мотриль, покрытый какими-то бурыми пятнами. Доспехи его были изрешечены, из пробоин текла кровь.

Мавр был мертвенно-бледеным. Глаза его горели дикой решительностью. Он уже не был покорным, раболепным сарацином; перед королем стоял гордый и несговорчивый человек, который обратился к дону Педро как к равному.

– Значит, король дон Педро, ты побежден? – спросил он.

Дон Педро поднял голову и по холодным глазам мавра понял, что поведение Мотриля полностью изменилось.

– Да, – ответил дон Педро, –

и больше уже не встану на ноги.

– Ты пал духом, – сказал Мотриль. – Значит, твой Бог слабее нашего Бога. Я ведь тоже побежден и изранен, но не впадаю в отчаяние… Я молился и вот снова полон сил.

Дон Педро покорно опустил голову.

– Ты правду говоришь, – согласился он, – я забыл о Боге.

– Несчастный король! Ты не знаешь, в чем твое величайшее горе. Вместе с короной ты потеряешь жизнь.

Дон Педро вздрогнул, грозно взглянув на Мотриля.

– Ты убьешь меня? – спросил он.

– Убью тебя? Я твой друг, а ты, король дон Педро, сходишь с ума. У тебя и без меня вполне хватает врагов, и мне, если бы я хотел твоей смерти, не пришлось бы омывать свои руки в твоей крови. Встань и посмотри вместе со мной на равнину.

Равнину, действительно, заполняли копья и латы, которые, сверкая в лучах заходящего солнца, медленно охватывали Монтель огненным, все более плотным кольцом.

– Нас окружают! Ты сам видишь, дон Педро, что мы погибли! – воскликнул Мотриль. – Ибо этот неприступный замок, если бы мы даже имели запасы продовольствия, не может прокормить ни гарнизон, ни тебя самого… Они тебя видели и обкладывают со всех сторон. Ты обречен.

– Видели?! Кто видел? – помолчав, спросил дон Педро.

– Неужели ты думаешь, что Виллан Заика поднял здесь свое знамя, чтобы взять Монтель, эту жалкую лачугу? Постой, видишь вдали стяги, это подходят отряды коннетабля… А к чему коннетаблю Монтель? Им замок не нужен, они ищут тебя, да, они хотят взять тебя в плен.

– Живым я им не дамся, – ответил дон Педро. Теперь промолчал Мотриль.

– Ты преданный друг, человек, исполненный надежды, и у тебя не хватает сил сказать своему королю: «Живите и надейтесь».

– Я ищу способ вытащить тебя отсюда, – возразил Мотриль.

– Ты изгоняешь меня?

– Я хочу спасти свою жизнь, не желаю быть вынужденным убить донью Аиссу из страха, что она окажется во власти христиан.

При имени Аиссы краска залила лоб дона Педро.

– Из-за нее я и попал в ловушку, – прошептал он. – Если бы я не желал снова ее увидеть, я бежал бы в Толедо. Этот город способен выдержать осаду, там не умрешь от голода. Толедцы меня любят и готовы отдать за меня жизнь. Под Толедо я мог бы дать последнее сражение, погибнуть со славой и, как знать, убить Энрике де Трастамаре, этого бастарда Альфонса. Но женщина сгубила меня.

– Я тоже предпочел бы видеть тебя в Толедо, – холодно согласился мавр, – потому что, не будь тебя здесь, я уладил бы и твои и мои дела…

– А здесь ты ничего не сделаешь для меня! – воскликнул дон Педро, который снова дал волю своей ярости. – Ну что

ж, презренный, пусть я кончу свои дни здесь, но я накажу тебя за твои преступления и твое вероломство, я вкушу последнее счастье. Аисса, которую ты предложил мне в качестве приманки, сегодня же ночью будет моей.

– Ты ошибаешься, Аисса не будет принадлежать тебе, – спокойно возразил мавр.

– Не забывай, что у меня здесь три сотни солдат.

– А ты помни, что не выйдешь из этой комнаты без моего разрешения, что ты будешь лежать мертвым у моих ног, если двинешься с места, и я брошу твой труп солдатам коннетабля, которые примут мой подарок с криками радости.

– Предатель! – пробормотал дон Педро.

– Безумец! Слепец! Неблагодарный! – вскричал Мотриль. – Скажи лучше, спаситель! Ты можешь бежать, вместе со свободой ты можешь отвоевать все – богатство, корону, славу. Беги же немедля, не серди Бога своей похотью и злодейством, не оскорбляй единственного друга, который у тебя остался.

– И этот друг смеет так разговаривать со мной!

– А ты предпочел бы, чтобы он, угождая тебе, выдал тебя врагам?

– Я покоряюсь… Что ты намерен делать?

– Я пошлю к бретонцам, которые за тобой охотятся, герольда. Они думают, что ты здесь, нам надо обмануть их. Убедившись, что они потеряли надежду на столь славную добычу, мы используем эти мгновенья, и ты бежишь при первой возможности, которую предоставит тебе их беспечность. Давай поищем, есть ли у тебя в замке преданный, умный человек, кого ты мог бы послать к бретонцам.

– У меня есть офицер Родриго де Санатриас, он всем мне обязан.

– Этого мало. Надеется ли он получить от тебя еще что-нибудь?

– Ты прав, – с горечью усмехнулся дон Педро, – наш друг лишь тот, кто надеется что-то получить. Ну ладно, я внушу ему надежду.

– Хорошо, пусть он придет!

Пока король вызывал Санатриаса, Мотриль призвал нескольких мавров, которых поставил на часах у двери в комнату Аиссы.

Часть ночи дон Педро провел за обсуждением с испанцем способов вступить в переговоры с врагом. Родриго был столь же умен, сколь и предан; он, кстати, понимал, что от дона Педро зависит спасение всех в замке и что победители, пытаясь захватить поверженного короля, принесут в жертву десять тысяч солдат, сроют скалу, истребят всех железом или уморят голодом, но своей цели добьются.

На рассвете дон Педро в отчаянии увидел знамена дона Энрике де Трастамаре и уверился, что возьмут в Монтеле не только гарнизон, раз король не пошел на Толедо, а коннетабль изменил свои планы.

Дон Педро сразу же послал парламентером Родриго де Санатриаса, который, как мы уже знаем, умело и с успехом исполнил его поручение.

Он принес в замок вести, которые обрадовали осажденных.

Дон Педро долго расспрашивал Родриго обо всех подробностях, каждая из которых приводила его к благоприятным выводам; уход войск короля и коннетабля окончательно доказал дону Педро, насколько осмотрительным и полезным был совет мавра.